Год и один день   ::   Эдвардс Мэриан

— Дочь у него есть, но она воспитывалась в Англии, а не в Шотландии.

Стены зала сотряс громовой хохот.

— Нежный цветочек, взлелеянный на груди Англии! Да она не продержится и дня, не то что года, необходимого для развода.

Чело короля прорезала морщина недовольства. Английские женщины издавна считались в Шотландии слабыми, безвольными созданиями.

— Ни один брак не будет расторгнут, прежде чем истечет положенный срок. Если с невестой что-нибудь случится, я сам буду расследовать это дело.

Алек презрительно фыркнул.

— Англичанка, да еще из рода Мактавишей! Ты не смог бы придумать более омерзительного сочетания, даже если бы очень постарался. — Он хлопнул себя по ляжкам. — И когда же?

— Через два месяца.

— Черт побери, да ты гонишь во весь опор!

— Стало быть, ты даешь свое согласие? — Король поднял кубок и первым пригубил вина.

— За мою женитьбу! — Алек пожал могучими плечами. — Слов нет, мало радости вожжаться с отродьем Мактавишей, но на женщину можно не обращать особого внимания, тем более на англичанку. — На его лице появилась холодная, сухая улыбка. — Впрочем, есть одна мысль, которая греет мне душу.

— За твою женитьбу, Алек! — Король высоко поднял кубок.

— Я сражался с врагом, я убивал врага, а теперь я должен лечь в постель с врагом. — Алек Кэмпбелл тоже поднял кубок. — Итак, за новую битву и за победу в этой битве. За мою женитьбу, Эдгар!

Мужчины осушили кубки до дна, скрепив свое соглашение.

Англия, 1097 год



Лорд Грегори Уэнтворд отложил письмо и посмотрел в окно. У его внучки Бриттани был очередной урок фехтования. Лорд недовольно поморщился. Черт побери, она слишком мала ростом, и ничего с этим не поделаешь! Ни роста, ни веса ей не прибавишь никакими приказами и распоряжениями. Она совсем не была похожа на доблестного воина, а меч в ее руках казался чужеродным предметом.

Единственное, что могло порадовать взор лорда Грегори, это ее прическа — волосы были так тщательно убраны назад, что ни одна прядь не падала на лицо и не выдавала признаков пола и шотландских корней. Лорд Уэнтворд терпеть не мог, когда она распускала свои рыжие волосы, которые прямо-таки кричали о ее происхождении. Слава богу, у нее хоть не было веснушек, обычных для рыжеволосых людей, но все равно, как ни крути, в этом ребенке текла шотландская кровь.

Он снова взглянул на послание, зажатое в руке, и вдруг почувствовал себя ужасно старым. История повторялась. Некогда его дочь велением короля стала предметом политической купли-продажи, а теперь та же участь ждала его внучку. Но, предвидя это, он воспитывал девочку по-другому — в отличие от нежной и излишне чувствительной матери Бриттани была сильной и независимой. Она росла вдали от королевского двора с его тщеславием, легкомыслием, бессмысленной суетой. Девочка не должна разочаровать его, как разочаровала ее мать.

Бриттани поспешила на зов деда, замирая от радостного нетерпения, потому что обычно он никогда не разрешал прерывать уроков по фехтованию. Неужели началась война? Добежав до двери, она на мгновение остановилась, перевела дыхание, одернула камзол и только потом вошла в комнату.

Лорд Грегори, сидевший за массивным дубовым бюро, сдержанным жестом пригласил ее сесть. Лицо Бриттани все еще пылало от упражнений на свежем воздухе, а глаза горели возбуждением. Дед сурово кивнул на лист бумаги.

— Это письмо от твоего отца. — Его низкий голос прозвучал тревожно и угрожающе — как отдаленная канонада.

При упоминании о шотландце, породившем, а потом отвергнувшем ее, Бриттани напряглась, но ее лицо осталось спокойным. Она бесстрастно взглянула в холодные глаза деда, ожидая продолжения.

— Лэрд Мактавиш распорядился твоей судьбой. Ты выходишь замуж.