Головоломка   ::   Морган Мелани

— Сегодня ты, конечно, совершила героический поступок, но как дела пойдут дальше…

Что, если тебе захочется пить посреди ночи или еще что-нибудь?

— И что? — Делия смотрела на него непонимающим взглядом.

— Мне не хочется истерик, — признался Джонатан. — Быть может, тебе не следует спать одной?

— Не беспокойся. Я уж как-нибудь постараюсь справиться со своими эмоциями, — строго ответила Делия.

— Если ты так в этом уверена…

— Уверена. Спокойной ночи, Джонатан.

Он долго не мог заснуть. Теперь, когда Нолли исчезла из его дома, ему стало отчетливо понятно, что Делия не потеряла в его глазах своей привлекательности. Даже наоборот. Он еще больше уверился в неподдельности искренних, глубоких чувств, зародившихся по отношению к этой женщине. За восемь с половиной лет ему не доводилось испытывать ничего похожего. Конечно, заговаривать об этом с ней было рановато, тем более, после пережитых ею разочарований.

Ее опыт любви с первого взгляда закончился полным крахом. Он знал, что должен подождать.

Ей требовалось время и пространство. Хорошо, что ему пришло в голову так обустроить комнату для нее… Кроватка! И как он мог забыть об этом?

Надеясь, что Делия все еще занята переводом в кабинете, Джонатан взбежал по ступенькам наверх, мечтая успеть убрать детскую кроватку, которую тайно поместил в ее комнате. Но Делия как раз стояла возле нее и задумчиво водила ладонью по окрашенной в белый цвет деревянной спинке, когда он появился на пороге.

— Откуда здесь взялось это? — спросила она сдавленным голосом.

— Я принес ее с чердака. Подумал, Нолли в ней будет удобнее. — Он замолчал, а когда тишина стала давить на них обоих, продолжил:

— Это кроватка моего сына. Он был в машине с Линдой, лежал в специальной люльке на заднем сиденье. Говорят, она осталась бы в живых, если бы не бросилась в момент столкновения к нему… — Он беспомощно развел руками. — Николасу было всего шесть месяцев…

— Джонатан, я искренне тебе сочувствую. Я ведь ничего не знала о твоем малыше… — Ее чуткое сердце беззвучно застонало.

— Они ехали на обычный осмотр к врачу.

— Почему ты ничего не рассказывал мне о ребенке? — тихо спросила Делия.

— Мне очень больно вспоминать об этом, — еле слышно ответил он.

И она, задыхаясь от волнения и сопереживания, крепко обхватила его и прижала к себе.

Теперь ей стало понятно, кому принадлежала солнечная комната с коробками, почему он так умело ухаживал за Нолли… И не хотелось думать о том, чего ему стоило убрать из этой комнаты ради нее вещи сына, принести с чердака его кроватку…

— Давай уйдем отсюда? — прошептала Делия.

— Надо унести кроватку…

— Завтра. Я сама позабочусь об этом, но не сегодня. — Она проводила его до двери в спальню и задумалась. Разве можно было оставлять его одного наедине со страшными воспоминаниями?

— Наверное, мне лучше побыть с тобой…

— Это входит у нас в привычку, — заметил он.

— Не все привычки плохие. — Ей показалось, она уловила тень улыбки, осветившей его серые глубокие глаза. — Я просто буду рядом, чтобы ты не чувствовал себя одиноким.

— И никакого секса? — спросил он почему-то шепотом.

Она решительно покачала головой. Джонатан крепко обнял ее и поцеловал в макушку.

Потом, лежа рядом, Делия долго слушала его.

Он взахлеб рассказывал о Линде, о маленьком Николасе, о долгих годах страдания и одиночества. Она умела слушать. Не перебивала и не задавала лишних вопросов, ловила каждое слово, нежно гладя его по голове, особенно, когда речь заходила о самом страшном.

Наконец он выговорился, вычерпал до дна души накопившуюся боль и замолчал. Делия, уставшая задень, вздремнула, обняв его, и, как ей показалось, когда она открыла глаза, прошло совсем немного времени. Но за окнами уже брезжил рассвет.

Джонатан полусидел-полулежал, откинувшись на подушки, неотрывно и восхищенно смотрел на нее.