Голубая ива   ::   Смит Дебора

Артемас очень любил родителей, но, несмотря на это, не мог выбросить из памяти их постоянные ссоры и перешептывания, которые он слышал однажды среди слуг в Порт-Харте — доме дедушки, перешедшем к ним по наследству.

Все остальное — это обман. Никто не говорил ему, что это секреты; он так сам решил. Артемас скорее умрет, чем расскажет, что творилось на бельведере в Порт-Харте, после того как банкир из Нью-Йорка уехал с папками, полными важных бумаг отца. Мальчик, игравший в розах неподалеку, был слишком напуган, чтобы открыться родителям.

Отец с матерью ссорились из-за денег, как всегда, громко кричали друг на друга. Затем отец бросился на мать, сорвал с нее юбку и повалил на мраморный пол бельведера. Мать ударила отца по щеке, а он дал ей такую пощечину, что она пронзительно вскрикнула. Расстегнув ширинку, мужчина грубо раздвинул ей ноги и навалился на нее всем телом. Не обращая внимания на протест, шумно задвигался. Затем, застегивая брюки, презрительно бросил:

— Ты, дешевка, ничем не лучше меня. Избалованная сучка.

На следующий день мать искромсала свое нижнее белье садовыми ножницами. А через некоторое время купила новое. Родители всегда находили деньги на свои прихоти — туалеты, вечера, путешествия. Отец входил в правление «Коулбрук чайна», но дядя Чарли не слишком утруждал его работой в компании, и у него была масса свободного времени.

Водовороты их семьи пугали Артемаса. Лишь в одном месте он чувствовал себя в безопасности.

Голубая Ива. В течение последних двух лет Артемас проводил праздники и лето с полной достоинства бабушкой Коулбрук.

Запущенное поместье с разрушенными надворными строениями, темными лесами, заросшими полями и огромным особняком, в котором отдавалось эхо, Голубая Ива в фантазиях семилетнего ребенка была полностью скрыта от случайных взглядов и охранялась бдительными горами Джорджии. Зи Маккензи — домоправительница, ее муж, Дрю, — садовник. Родители Дрю жили на ферме в глуши за озером и холмами, тянущимися вдоль старой дороги чероки [3] . Они были бедны, говорила бабушка, но они были Маккензи, и это обстоятельство всегда придавало им исключительность.

Бабушка также считалась личностью незаурядной. Люди шептались, что в молодости она была очень боевой и, окрутив деда, вышла за него замуж. Однажды во время депрессии дед допустил промах и выбросился из окна на Уолл-стрит. И тогда, чтобы помочь бабушке, его сестры забрали у нее моего отца и дядю Чарли.

Они уговорили бабушку остаться жить в поместье Голубая Ива, а сыновей ее воспитывали в Нью-Йорке. Артемасу очень нравилось, что бабушка теперь всегда жила в Голубой Иве, и можно было беспрепятственно навещать ее. А еще было здорово, когда бабушка говорила, что он — ее «утешительный приз».

Но она была слишком стара, чтобы проводить с маленьким мальчиком все время, и он невольно очень сблизился с семьей Маккензи. И полюбил их настолько, что, вспоминая о родителях, зачастую чувствовал себя виноватым и смущенным. Не было дня, чтобы с Маккензи не случались какие-нибудь приключения. Если, думал Артемас, бедность означает только то, что ты живешь на такой вот, как у них, ферме, то я хотел бы быть таким бедным.

Коулбруки теперь тоже были бедны, но люди, не зная этого, все еще относились к ним с почтением. Это был один из секретов, который он должен хранить, строго сказала бабушка.

Вместо денег Коулбрук имел лишь верных друзей и свое имя. Мать говорила, что этого достаточно, если знаешь, чем будешь заниматься.

Артемас решил бросить дальнейшее изучение семейных секретов, поскольку толку от них было мало.

* * *



Миссис Маккензи за бесконечными разговорами вытирала фарфор Коулбрука.

— Габриэль придет, чтобы похмелиться, а Коулбрук, вероятно, прикажет дворецкому выгнать его, и Маккензи скажет ему, чтобы он спрятал свой зад до тех пор, пока не бросит пить, — важно сообщила она Артемасу.