Гордое сердце   ::   Лэйтон Эдит

Александра подняла голову.

— А кто узнает, что он не умер? Никто, если мы сами об этом не проговоримся. Если я увижу каких-нибудь подозрительных людей, то сразу же сообщу вам. Думаю, этот человек должен остаться здесь. Не хочу быть причиной его смерти.

— Его смерть и так, может, стоит у порога, — с грустью констатировал доктор. — Каждый час, проведенный в бессознательном состоянии, отнимает у него все больше шансов выжить. Если больной не очнется к утру, сомневаюсь, что вообще очнется.

— Чем я могу помочь? — спросила она.

— У тебя хватит сил на целый батальон раненых, детка. Но сейчас все зависит только от него. Мы можем лишь молиться.

— И все же, кроме молитвы? — с отчаянием в голосе произнесла Александра.

— Холодные компрессы на лоб. Может начаться лихорадка — если больной выживет. Жар уничтожит инфекцию. Но в этом есть и определенная опасность. Для него и для тебя. — Девушка не шевельнулась. Доктор вздохнул, взял свой саквояж и направился к двери. Потом оглянулся. — Не спускай с незнакомца глаз. Пусть один из братьев сидит вместе с тобой. Нельзя допустить, чтобы больной бился. Нельзя также, чтобы он очнулся в бреду и принял вас за врагов. Согревайте раненого. Удерживайте на месте. Если очнется, дайте ему пить. И пошлите за мной в случае хоть каких-нибудь перемен.

За долгие часы, которые Александра провела у постели полуживого мужчины, не произошло никаких перемен. Мальчики входили и выходили, с беспокойством посматривая на него. Они становились все мрачнее, когда сгустились сумерки, и легкие тени заполнили комнату. Александра попросила Вина сменить ее, чтобы приготовить ужин. Все торопливо поели, хотя трапеза напоминала скорее пикник — хлеб и сыр, холодный мясной пирог, яблоки и орехи. Обычная веселость сменилась напряженностью, ощущением того, что наверху идет борьба жизни со смертью. Девушка поспешила к раненому. Еще не совсем стемнело, когда она зажгла лампу, села в кресло у кровати и принялась всматриваться в лицо больного, надеясь увидеть признаки улучшения.

Их не было. Словно каменный, человек лежал в ее постели. Александра вздрогнула. А что, если он умер? Сможет ли она когда-нибудь заснуть в этой кровати, зная, что здесь отлетела чья-то душа? Девушка нахмурилась, пытаясь отогнать от себя эгоистичные мысли. Бедняга не заслужил подобного отношения. Но чем она может помочь? Ничем. Что они будут делать, если незнакомец не проснется? Ужас. Умереть среди чужих людей, которые даже не будут оплакивать его, а только помнить, что чужой человек принес в их дом горе и смерть. Оставить такое страшное наследство. Александра задумалась, изучающе разглядывая длинное, костистое, серое лицо и пытаясь угадать то, чего не выдали личные вещи раненого. Будет ли кто-нибудь горевать о нем? Наверное, этому человеку около тридцати лет. Конечно, в таком возрасте уже имеют жену и детей. А может, у него нет семьи. Обручального кольца по крайней мере нет. И он некрасив. «Бедняга, — печально подумала Александра. — Такой невзрачный — длинноносый, лицо худое, скулы выпирают, а щеки ввалились».

Девушка отвернулась, чувствуя себя беспомощной, как в тех случаях, когда мальчики приносили больного зверька, которого невозможно было спасти, — птенчика или крольчонка, беззащитного малыша, потерявшегося или выпавшего из гнезда. Тогда, чтобы успокоить братьев, она укладывала страдальца в коробочку, выложенную ватой, ставила блюдечко с водой и оставляла до утра, создавая иллюзию лечения. Было обидно понимать, что для этого человека она не могла сделать ничего большего.

Александра намочила в миске с водой тряпочку, выжала ее. Прямые черные волосы мужчины снова сползли ему на лоб. Она аккуратно убрала их… и встретилась с ним взглядом.