Греческая смоковница (Ягода созрела)   ::   Васп Памела

 — Ну, какова же история твоей жизни?

Ее не заботила правдоподобность собственного рассказа, но интересовало, что скажет он: соврет, как все мужики, увидевшие предмет для соблазнения, или будет искренен?

— Меня зовут Том, — наконец сказал он, глядя ей в глаза. — Мне двадцать восемь лет. Живу сейчас в Пирее у своего друга. Я иностранный корреспондент, работаю на агентство «Рейтер», но в основном трачу время у себя на яхте и ни черта не делаю. — Он чуть стеснительно улыбнулся, не зная что еще о себе рассказать. — Отец мой в расцвете сил, мать вполне нормальная…

— А сколько у тебя девушек? — заинтересованно подалась вперед Патриция.

Том улыбнулся.

— В данный момент — ни одной.

— А сколько у тебя их было?

Он рассмеялся.

— У меня плохо со статистикой, — попытался увернуться он от ответа.

— Ну, приблизительно, — продолжала допытываться она.

— Зачем тебе это нужно знать?

— Мне всегда нужно знать что к чему. Ты что хочешь сказать, что никогда не спал ни с одной девушкой?

— Тебе интересно знать не голубой ли я? — вновь рассмеялся Том.

— Да, — серьезно подтвердила Патриция.

— Извини, но это не так, — разочаровал он ее.

— А ты что, любишь одиночество?

— В общем, да, — весело произнес Том.

— Значит ты, все-таки, немножко голубоватый.

— А ты случайно не лесбиянка? — той же монетой отплатил он, но Патриция ничуть не смутилась.

— Я не знаю, — честно ответила она. — Вообще я не знаю, чем плохо быть лесбиянкой. Это ничуть не хуже, чем многое другое. — Она подставила свой бокал и он налил ей еще вина. Она продекламировала:

— Мне сердце страсть крушит;

Чары томят

Киприды нежной.

И добавила:

— Лесбиянки гораздо приятнее многих мужчин. Как я замечала…

— Благодарю, — иронично вставил он.

— Ты даже не почувствовал себя польщенным, — сказала она. — По-твоему, это не комплимент?

Он неопределенно хмыкнул, гадая чем же кончится этот странный вечер с этой непонятной ему девушкой. Кто она? Ветренница, лезущая в постель к первому встречному, или пытливая искательница смысла жизни, наизусть цитирующая древнюю классику?

— Дашь затянуться? — неожиданно попросила Патриция.

Том протянул ей свою сигарету фильтром к ней, не выпуская окурок из руки. Она нагнулась к нему и затянулась.

Откинулась спиной на камень.

— А тебе иногда не одиноко? — спросила она. — Не скучно, когда ты один?

— Но сейчас я совсем не один, — улыбнулся Том.

И порадовался, что он с ней. Она все больше привлекала его своим нестандартным, как ему казалось, поведением. Она не прикрывалась лицемерием скромницы, но и не была вульгарно-навязчива, как уличные проститутки.

— И на том спасибо, — почти обиделась она.

Вместо ответа он мягко положил свою сильную руку на ее изящное запястье, не ведавшего грубого физического труда. Удивительное тепло разлилось по телу девушки от этого прикосновения.

Они встали. И посмотрели друг другу в глаза. Ночную тишину нарушали лишь доносящееся со всех сторон пение цикад, пощелкивание костра и негромкий шум бьющихся о скалистый берег волн.

— Поздно уже, — сказал Том, чтобы прервать затянувшееся молчание.

— Да, наверное, — подтвердила она задумчиво. Неосознанное еще до конца чувство заставляло сердце биться быстрее, чем обычно. Но она не хотела дразнить его, поторапливая события — ибо он был не такой, как все прочие, встречавшиеся на ее пути, мужчины.

Том видел, что в ее поведении что-то едва заметно изменилось. Но что именно и чем это вызвано понять не мог. Чтобы не думать об этом, он быстро собрал в корзину посуду и затушил костер.

Они пошли к яхте, он освещал фонарем путь среди камней.

— Осторожней! — сказал Том. — Палуба скользкая. Барбара!

Она взошла на яхту и задумчиво пошла на корму, не оглядываясь.

— Барбара! — снова окликнул он ее.