Искренне Ваша   ::   Берд Джулия

Укорял ли Джек себя за неблагоразумие? Насколько было известно Хардингу, ничуть. Джек не раз говорил секретарю, что оказывает всему прекрасному полу неоценимую услугу. Он видел, как страдала и чахла без любви его мать, и знал, что подавляющее большинство женщин, какими бы богатыми они ни были, – узницы безрадостных браков-сделок. Джек считал, что любая женщина имеет полное право хотя бы на одну ночь страсти.

– А как же дамы? – спохватился Хардинг. – Вы намерены ухаживать за ними и в Миддлдейле, время от времени отвлекаясь от дел?

– Нет, я уже не тот, каким был прежде. С прекрасным полом все кончено. Теперь придется взяться за работу. Ничто не помешает мне вновь сколотить состояние, – Джек выглянул в окно экипажа. – Ну вот мы и на месте. – Он одарил Хардинга очередной сардонической усмешкой. – Как раз вовремя, чтобы вызволить меня из когтей инквизиции.

Джек и его недовольный секретарь прибыли в провинциальный Миддлдейл солнечным летним днем. Городок, по размерам более напоминающий деревню, разместился на склоне холма, что не дозволяло охватить одним взглядом его главную улицу, Чтобы увидеть ее во всей красе, путнику предстояло обогнуть лавку модистки, кузницу, мастерскую сапожника и двинуться дальше в тени немногочисленных, но причудливых каменных домов, привлекая любопытные взгляды местных жителей.

Джек приказал остановить экипаж на окраине городка и вознамерился пешком дойти до своей новой конторы.

– Приехали! – объявил он, спускаясь с подножки. – Прелестная деревушка – верно, Хардинг?

– Очаровательная, сэр, – проворчал секретарь. Его трясущиеся ноги, искалеченные подагрой, еле стояли на твердой булыжной мостовой, с трудом удерживая грузное тело. Хардингу казалось, что за время многодневного путешествия он совсем разучился ходить.

– На редкость уютное местечко! – воодушевленно продолжал Джек, с интересом оглядываясь по сторонам и подмечая каждую мелочь: полинявшие расписанные вручную вывески над лавками и тавернами, заваленные аппетитными плодами и пестрыми цветами прилавки, простоватых с виду горожан, небогатых горожанок, прогуливающихся в широкополых шляпках под зонтиками с бахромой. – А воздух!

– Воздух? – простонал Хардинг. – Вы хотите сказать, вонь?

Джек жизнерадостно рассмеялся и похлопал секретаря по спине.

– Хардинг, как вы меня насмешили! То, что вы назвали вонью, – запах цветов, полей, нагретой солнцем сырой земли и терпкого конского пота! Неужели вы уже соскучились по удушливому лондонскому смогу?

– Лично я предпочел бы смог, – отозвался Хардинг, зажимая нос платком. – По крайней мере, запах гари мне привычен.

Экипаж, покинутый ими, покатил прочь по главной улице. Джек неторопливо зашагал через весь городок, за ним заковылял Хардинг.

Память Джека хранила приятные, хотя и смутные детские воспоминания о Миддлдейле. Мать привозила его сюда из замка Татли и всякий раз покупала ему леденцы и другие нехитрые лакомства. Однажды в Миддлдейле маленький Джек стал гордым обладателем пары башмаков, которые, впрочем, немилосердно жали. От башмаков резко пахло новой кожей – как из мастерской сапожника, мимо которой он как раз проходил.

Выудив из кармана монету, Джек бросил се Хардингу. Секретарь едва успел поймать монету взмокшими ладонями.

– Что это, сэр?

– Когда мы устроимся на новом месте, купите себе новую пару обуви. Это самое меньшее, что я могу для вас сделать. И, кроме того, мы должны выглядеть респектабельно, чтобы привлечь состоятельных клиентов.

– Напрасно вы швыряетесь деньгами, мистер Фэрчайлд, – упрекнул его секретарь, но все-таки спрятал монету в карман. – Их у вас и без того в обрез.

– Моя жизнь вскоре изменится к лучшему, Хардинг. На случай стесненных обстоятельств у меня припрятано кое-что, о чем не подозреваете даже вы.