По стопам Господа   ::   Айлс Грег

Внутри был обычный докторский набор: болеутоляющие и рвотные средства, антибиотики и стероидные мази. В отделении на защелке я нашел то, что искал: упаковку «Ципро», мощного антибиотика широкого спектра действия. Я проглотил одну пилюлю, запил водой из-под крана, затем надел хирургические перчатки. В качестве последней предосторожности я достал из корзины для грязного белья футболку и обвязал ею лицо, защищая нос и рот. Затем сунул сложенный пополам конверт в один полиэтиленовый пакет-зип для быстрой заморозки, а письмо – в другой. Оба пакета я герметично закрыл и положил на стойку в кухне.

Мне ужасно хотелось побыстрее прочитать письмо, но какая-то часть меня противилась этому: Филдинга, возможно, убили из-за того, что я найду на этой страничке. Даже если его прикончили по другой причине, все равно от письма я не ожидал ничего хорошего.

Ковер в передней я тщательно почистил пылесосом, – чтоб и крупинки серовато-белого порошка не осталось. При этом я размышлял: а не ошибаюсь ли я насчет смерти Филдинга? Точно ли его убили? Не поспешил ли я с выводами?

Последние недели мы с Филдингом провели в состоянии растущей подозрительности, и не без причины. Да и время убрать Филдинга было выбрано чертовски удачно…

Пылесос обратно в шкаф я класть не стал – вышел через заднюю дверь и выбросил его в дальний угол двора. Лучше потом новый купить.

Письмо на кухонной стойке не давало покоя. Я чувствовал себя как солдатская жена, которая отказывается прочитать телеграмму. Но я-то уже знал, что мой друг мертв. Откуда же такой страх?

"Да оттуда, – ответил кто-то в моем мозгу. Голосом Филдинга. – Боишься голову из песка вытаскивать. Любимое занятие американцев – прятать голову в песок…"

Страшно сердитый оттого, что покойники не менее навязчивы, чем живые, я схватил пакет с письмом и стал читать.

Лаконичное послание было написано от руки:



Дэвид!

Нам нужно встретиться еще раз. Я наконец-то высказал Годину свои подозрения. Его реакция ошеломила меня. Доверять бумаге ничего не стану, но я убедился в своей правоте. В субботу вечером мы с Лу Ли направляемся в голубой уголок. Пожалуйста, присоединяйся к нам. Там место более или менее укромное, можно спокойно поговорить. Кажется, тебе самое время снова войти в контакт с другом твоего покойного брата, хотя я опасаюсь, что и он уже ничего не сможет сделать – так далеко все зашло. Есть силы, против которых, однажды их разбудив, люди беспомощны. Боюсь, беспомощно даже человечество в целом. Если со мной что случится, не забудь про золотую штучку, которую я тебе однажды дал на хранение. Ах, что за жуткие времена, дружище! Итак, до субботы.



Подписи не оказалось, но в конце были нарисованы голова кролика и циферблат.

Белый Кролик – ласковое прозвище, данное Филдингу его кембриджскими студентами-физиками. А при себе он всегда имел золотые карманные часы: это и есть та "золотая штучка", которую он мне однажды дал на хранение.

Мы встретились в коридоре, на бегу. Он сунул мне часы на цепочке: "Старик, ты не против подержать их у себя часок? Спасибо". И зашагал дальше. А через час заглянул ко мне в кабинет и часы забрал. Мол, не хотел идти с ними в лабораторию магнитно-резонансных исследований – вдруг тамошние сильные магнитные поля испортят механизм. Да только мне эта история показалась странной: Филдинг бывал в лаборатории чуть ли не каждый день – и до того случая, и после, а часы передал мне для перестраховки только один раз. Эти золотые часы наверняка были в его кармане и в момент смерти. Любопытно, что в тот день произошло на самом деле?

Я перечитал записку.



"В субботу вечером мы с Лу Ли направляемся в голубой уголок".



Лу Ли – так звали новую жену Филдинга. Она была китаянка. "Голубой уголок", ясное дело, кодовое название приморского домика в Нэгс-Хеде на северокаролинском побережье.