Клад   ::   Лэйтон Эдит

Так нужен ли тебе пират, любимая?

— Мне больше никто не нужен, — серьезно произнесла Ханна.

А потом еще очень долго они вообще ничего не говорили, потому что прекрасно понимали друг друга без всяких слов.

— Мы поженимся к концу нынешней недели, что бы ни случилось, — сказал он, прощаясь с Ханной у калитки дома Дженкинсов. — Немедленно ступай к родителям и скажи им об этом. Я поговорю с твоим отцом утром. Я найду работу и однажды построю нам прекрасный дом, вот увидишь. Но прежде чем мое дитя начнет расти в тебе, ты должна получить мое имя. Начинать нужно с самого главного.

Ханна улыбнулась сквозь слезы радости и еще долго прижималась к любимому после прощального поцелуя. Ведь у этого поцелуя был вкус встречи, а не прощания.

Да, именно так! Танцор легкой поступью зашагал по дороге через лес. Но, вспомнив, что он оставил в лачуге, бросился бежать. Очутившись у себя, он облегченно вздохнул. Как он и надеялся, Ханна слишком торопилась догнать его, чтобы читать записку или разворачивать подарок. Он быстро сжег письмо и пересыпал стопку золотых, которые оставил было ей, к себе в карман.

Потом отодвинул кровать, освобождая угол комнаты, встал на колени и, тихонько насвистывая, начал вынимать доски из пола.

Сундук он сжег по частям, а железные заклепки выбросил в море. Этим он занимался весь первый день после того, как выбрался из дома Дженкинсов. На дереве сундука могла остаться кровь — его кровь из вновь открывшейся раны. Точно так же мог быть испачкан и черенок лопаты, ведь нелегко было вытаскивать из песка этакую тяжесть, а потом еще закапывать яму — собственную свою могилу и хранилище сундука. Лопату он сломал сразу и выбросил в море, а затем пересыпал монеты в наволочку и уволок все богатство в лес. Восстановив дыхание, он припрятал добычу под осенней листвой, за камнем возле старого дуба, чтобы потом, когда сил будет побольше, перенести все в дом. И он не потерял при этом ни единой монетки, ни одной побрякушки.

Но теперь его планы изменились. Раньше он хотел оставить Ханне лишь несколько монет, а потом, расправившись с Джуэлом, уйти отсюда вместе с командой. Позднее, месяцы спустя, он бы потихоньку вернулся, чтобы забрать свои сокровища. Затем ушел бы снова, теперь уже навсегда. Но оказалось, что он не способен расстаться с нею, как с собственным сердцем. Он понял это в тот миг, когда их тела соединились. «А может, — думал Танцор, сидя на пятках перед грудой монет, — я понял это, как только ее увидел? Мало ли что я там себе насочинял». И правда. Иначе чего ради было строить такие хитроумные планы, взяв с собой этот камешек на встречу с Джуэлом? Убив Джуэла, он хотел подбросить драгоценность в камзол мертвеца, чтобы потом эффектно достать и показать всем, кто украл сокровища. Но если бы Джуэл убил его, то камень нашли бы на его теле, и тем самым он отвел бы подозрения пиратов от местных рыбаков.

Чего он только не пережил за последнее время! Удачная охота, шумные попойки и ссоры, драка, смертельное ранение, собственные похороны, мрак могилы, чудесное избавление… «И что в результате?» — спросил он себя, перебирая груду золотых. Можно было оставить большую их часть прямо тут, а сверху выстроить дом. Они станут жить в этом доме, и год за годом горка монет будет уменьшаться по мере того, как он станет умно вкладывать деньги в какое-нибудь предприятие, а где-нибудь в надежном банке будет расти другая горка монет. Кидд тоже был бизнесменом и, прежде чем стать пиратом, сколотил хороший капитал. Но Танцор считал, что он ничуть не глупее капитана, если не умнее его. Ведь он знал, когда лучше покинуть море, и прекрасно понимал, что тем же самым можно заниматься и на суше. Потому что сухопутный пират, как говаривал Кидд, может украсть не меньше денег, при этом ничуть не рискуя собственной шкурой.