Ключ к счастью   ::   Фэйзер Джейн

Мария провозглашена королевой. Нортумберленд должен вот-вот признать свое поражение.



Эпилог

Королева Мария поднялась с кресла, стоявшего под государственным стягом в одном из залов Уайт-Тауэра, и сделала несколько шагов вперед, приветствуя посетителей.

— Пен, дорогая.

Пен присела в низком поклоне.

— Ваше величество, — пробормотала она.

Для нее было непривычным это слово.

Мария взяла ее за руку, заставила поднять голову и поцеловала.

— Я скучала без вашего присутствия. Но вас можно поздравить? — Она обратила взгляд на Оуэна, стоявшего рядом с Пен. — Шевалье д'Арси оказал нам неоценимую услугу, и, полагаю, мы будем иметь удовольствие часто видеть его при нашем дворе… — Она вдруг рассмеялась. — Только чтобы он не заставлял нас всех переодеваться в чужие одежды!

— Этого и я хотела бы, мадам, — сказала Пен.

На Марии было роскошное платье, расшитое драгоценностями, в котором она чувствовала себя совершенно свободно. И хотя прошла всего неделя со дня ее триумфального въезда в Лондон, казалось, она уже давно здесь, на своем месте, давно носит титул королевы.

Обращаясь к Оуэну, она повторила, что надеется на его дружбу и ожидает его присутствия во дворце Сент-Джеймс, где все будет проще и естественнее, чем тут. Потом, наклонившись к маленькой фигурке, стоявшей между Пен и Оуэном, спросила:

— А кто же это у нас в гостях?

Филипп, судорожно цепляющийся за руку матери, молчал, глядя на королеву широко раскрытыми глазами.

— Мы с тобой уже встречались, если не ошибаюсь, — сказала королева с улыбкой. — С тех пор ты изменился, мой дорогой… И я тоже, — добавила она.

— И мы все, — сказала Пен.

Мария согласно кивнула.

— Пен, — проговорила она потом, — мне кажется, у тебя была ко мне какая-то важная просьба. Я обещала вернуться к ее рассмотрению.

— Да, ваше величество. И сейчас, как мне кажется, ее легче выполнить, ибо после изгнания Майлза Брайанстона его владения остались без хозяина. Я прошу их передать моему сыну, рожденному от Филиппа Брайанстона, как законному наследнику.

— Наслышана об этой жуткой истории, — сказала Мария и снова наклонилась к ребенку, который не мог отвести глаз от висевшего у нее на груди креста, усыпанного бриллиантами, и даже вырвал ручонку из руки матери, чтобы потрогать красивую игрушку.

— Ты коснулся креста, — продолжила Мария, — и, надеюсь, вырастешь в преданности истинной вере, мое дитя, когда вся Англия вернется к ней.

Пен не знала, свершится ли это, не знала, какими усилиями и жертвами должна будет расплатиться страна, но не могла не почувствовать всей глубины веры Марии и ее фанатической убежденности в своей правоте.

— Филипп, граф Брайанстон, — провозгласила королева, прикасаясь к голове ребенка, — я возвращаю тебе титул твоего отца, его земли и имущество. Вырастай верным церкви и преданным своей королеве.

Мальчик, напуганный торжественностью момента, разразился плачем. Пен тщетно пыталась успокоить его, хотела было взять на руки, но церемониальное платье, надетое на ней, не давало этого сделать. Выручил Оуэн, прижавший ребенка к груди и давший ему выплакаться в свой серый шелковый камзол.

Прием подходил к концу. На прощание Мария сказала:

— Еще раз благодарю тебя, Пен, за помощь и добрую службу. Я отпускаю тебя, чтобы ты служила своему супругу.

Пен поклонилась, стараясь скрыть, что глаза у нее увлажнились. Впрочем, она знала, что будет служить Оуэну не больше и не меньше, чем он ей.

Отойдя от кресла королевы, она прошла в дальний конец зала приемов, где ее родители и Пиппа стояли рядом с молодой женщиной, у которой были ярко-рыжие волосы — в ее покойную мать, Анну Болейн, — и отцовские черты лица. Ее отцом, как и отцом Марии, был английский король Генрих VIII.