Кофе с перцем   ::   Красавина Екатерина

 — Кстати, актрису на главную роль еще не нашли.

— Но я не могу обнаружить себя. Пока.

— И сколько вы думаете прожить здесь? Наверное, я не имею права задавать такие вопросы, — спохватился Паша.

— Я ничего не знаю. Ничего, — ответила Лариса.

— Когда будет обратный автобус до Владимира?

— Вы хотите ехать сегодня?

— Да.

— Это утомительно. Вы можете переночевать здесь.

— Спасибо. Но я все-таки поеду, — ответил Павел.

— Ну, хотя бы поешьте.

— С удовольствием.

Паша ел картошку с колбасой и чувствовал, как кусок застревает у него в горле. Ему было жаль Ларису. Сколько она тут проторчит? Вместо того чтобы блистать в сериале, она будет жить в глухой деревне. И неизвестно, сколько времени. И еще… Он испытывал странное чувство легкого разочарования. Нет, Лариса была так же красива, как и на фотографии, которой он часто любовался, когда включал компьютер. Изумительное лицо. Такое прекрасное, волнующее… Но что-то в нем померкло. Может быть, мечта умерла от соприкосновения с реальностью? Или просто он понял, что их жизни никогда больше не соприкоснутся? И что у них совершенно разные орбиты. У него — своя. У нее — своя. Что она ему — бесконечно чужая и далекая? Трудно сказать. Так бывает, когда о чем-то долго мечтаешь, страдаешь, мучаешься, а потом, когда получаешь желаемое, тебе становится грустно и печально. Как будто ты потерял нечто дорогое и близкое. Недаром древние говорили: «Бойся исполнения желаний». Паша так мечтал увидеть Ларису, она казалась ему сказочной феей, воплощением неземных грез, что сейчас, сидя рядом с ней, он никак не мог до конца поверить, что она реальна. Он чувствовал себя путником, мечтавшим забраться на вершину горы. И вот теперь, когда путь пройден, нет ни ликования, ни радости, только усталость и грусть, что все уже позади. Поэтому он не мог больше оставаться здесь. Ни одной минуты. Ему хотелось поскорее уехать и разобраться в себе. Успокоиться.

— Не хотите кофе? — спросила Лариса.

— Вам нужно самой. Где вы берете продукты?

— Хожу в магазин в соседнюю деревню.

— Далеко?

— Полтора километра. Так хотите кофе или нет? Хотите, — с улыбкой заключила Лариса, — только вам кажется, что этим вы ущемите меня. Ничуть! Все равно припасы у меня кончились, и завтра надо идти в магазин.

— Ну, тогда выпью.

За кофе Лариса рассказала, как ей удалось бежать из Стамбула. Рассказала она и о Хасанове. Они неспешно беседовали, и Паша подумал, что на автобус он уже опоздал. Наверняка. И как бы в подтверждение его слов, Лариса сказала:

— Ехать вам уже поздно. Оставайтесь, а завтра поедете. В один день туда-сюда — тяжело.

Паша остался. Вечером они пошли прогуляться. Лариса привела его к обрыву и рассказала, как в детстве любила прыгать с него в воду.

— Это такое восхитительное чувство: стоишь, и сердце замирает от восторга и страха. До сих пор не могу этого забыть! А потом — прыжок: внутри все обрывается, брызги воды, ликование… Жаль, что уже холодно и купаться нельзя.

Лариса была в легкой болоньевой куртке и джинсах. Паша — в кожанке и спортивных брюках. Вода под ними была сонная, темная. Редкие желтые листья, слетевшие с деревьев, кружились в ней, словно исполняя медленный печальный танец. Лицо Ларисы слегка раскраснелось от холода. И все равно оно оставалось невыразимо прекрасным.

— Сколько мне здесь жить… А впрочем, я уже почти привыкла к такому существованию. Один раз ездила во Владимир, накупила книжек. Лежу, читаю, думаю. Когда-то я любила читать запоем. И сейчас все возвращается снова. Как будто бы и не было всех этих ужасных событий. Я — актриса, работаю в театре «Марионетки».

— «Марионетки»? — переспросил Паша. — Его возглавлял Сипаев?

— Да. Сипаев. — Лариса вопросительно посмотрела на него.