Когда не нужны слова   ::   Бристол Ли

В портретной галерее под неодобрительными взглядами шести поколений Уинстонов маркиза Бридли занималась сексом с лордом Сибуичем и его восемнадцатилетним сыном, причем, если верить слухам, ни один из них не имел опыта в такого рода утехах.

В главном холле кто-то привязал змею к хвосту поросенка, с визгом бегавшего по холлу, забавляя зрителей. В большой столовой собравшиеся вокруг длинного стола гости передавали по кругу с рук на руки полуодетую баронессу, исполняя при этом хором какую-то песню. Как только пение прекращалось, тот, у кого на руках баронесса оказалась в этот момент, получал право обладать ею. Даму, находящуюся в полубессознательном состоянии, передавали по рукам уже трижды, однако, судя по всему, она не собиралась требовать прекращения игры.

Даже сейчас, в период упадка нравственности и безумного мотовства, об излишествах и прихотях Гидеона Финчли, молодого графа Уинстона, в обществе отзывались неодобрительно. Нынешнее же празднество сулило окончательно загубить остатки его репутации. Однако ни одну живую душу — ни в Вулфхейвене, ни за его стенами — все происходящее не приводило в такой ужас, как Глэдис Уислуэйт, только что получившую повышение, сделавшись из судомойки горничной. Сегодня она впервые приступила к работе в графском доме.

Глэдис так бы и продолжала работать на кухне, если бы прежняя обладательница этого места не было такой дурехой и не отправилась прогуляться в сумерках по дороге, где и попала под колеса пароконного экипажа. Только наутро ее тело обнаружили в придорожной канаве, и Глэдис, как самую проворную из судомоек, в спешном порядке забрали из кухни, оторвав от чистки кастрюль, вручили ей чистый чепец и после пятиминутного наставления отправили убирать спальни третьего этажа.

Ее обязанности нельзя было назвать трудными. Она моментально научилась застилать постель и опоражнивать ночные горшки хозяев, не расплескав содержимого, Вообще-то от нее требовалось лишь делать, что прикажут, и не лениться. Просто Глэдис провела все свои недолгие тринадцать лет жизни в уютном замкнутом мирке кухни среди знакомых лиц, привычных запахов, тщательно выполняя простую и понятную работу, и незнакомая обстановка, в которую она попала, ошеломила ее и вызвала нечто вроде благоговейного ужаса. Она постоянно боялась сделать какую-нибудь ошибку или заблудиться в извилистых коридорах, налететь на какого-нибудь джентльмена в самый неподходящий момент и вообще сделать что-нибудь такое, что могло бы навлечь на нее гнев миссис Ньюбрайт, которая, если верить слухам, была тяжела на руку и щедро раздавапа затрещины неразворотливой мелкой сошке. Но Глэдис твердо намеревалась стать хорошей горничной. Это был ее шанс вырваться из кухни и занять постоянную должность здесь, в графском доме. И этот шанс она упустить не хотела.

Она испытывала нервное возбуждение, но еще больше была заворожена тем, что происходит в доме, и у нее даже глаза заболели оттого, что хотелось увидеть все сразу. Разинув рот от удивления, она буквально впитывала в себя цвета, шумы, всякие неприличные сценки, происходившие вокруг, и старалась сохранить их в памяти, чтобы потом потрясти рассказами кухонную прислугу. Она столько всего насмотрелась за этот день, что даже Мидди, главный повар, будет целый месяц таращить глаза от удивления.

Как ни боялась Глэдис, что ее застукают, когда она отлынивает от работы, она не смогла устоять перед соблазном и на минутку остановилась, чтобы взглянуть с галереи на то, что происходит внизу. Какие они все были красивые в своих сверкающих драгоценностях и роскошных нарядах! Ей казалось, что дамы при ходьбе словно летают, а джентльмены скользят. Было бы интересно узнать, думала Глэдис, можно ли научиться такой походке или она передается по наследству при рождении, как титул или, например, аристократическая форма носа. Она решила, что, наверное, все-таки это качество наследуется.