Когда забудешь, позвони   ::   Лунина Татьяна

Болело все: правый бок и локоть, оцарапанная щека, подвернутая в щиколотке нога, голова. Но больше всего ныла душа. Ныла и звала Бориса. Которого так не хватало рядом. Зачем она тогда стала в позу и уехала? Обиделась, что Глебов причислил ее к глупым бабам? Она и есть баба! Упрямая, самоуверенная, прущая на рожон, так и не сумевшая стать трепетной, осторожной, разумной женщиной, у которой хватает ума не таскать самой каштаны из огня голыми руками. Как он сказал? «Ты путаешь глупость с храбростью»? И здесь был прав! Какой умник прямым путем по кривой ездит? Только такой же безумец, которого, как и ее, учить — что лес боронить.

Васса вышла в темную кухню и посмотрела в окно. Сквозь прозрачную занавеску четко просматривался мужской силуэт. Ничего особенного — куртка, шапка, джинсы, заправленные в высокие, на шнуровке ботинки. Человек без лица, ставший ее тенью. Иногда, правда, его подменял другой, такой же серый и безликий. Неприметного соглядатая она углядела на второй день после ухода от Бориса. Сначала внезапно, посреди улицы или в транспорте тяжелел затылок, потом Тамара указала на человека, который постоянно крутился около редакции, словно вынюхивал что-то. После истории с машиной помощница стала очень подозрительной, шарахалась каждого куста, то предлагая нанять охрану, то напрашиваясь в гости с ночевкой.

— Васенька, — втолковывала «правая рука», постукивая кончиком карандаша по столу, — тебе нельзя оставаться одной.

— Почему? — делала наивные глаза Васса.

— Ты разворошила осиное гнездо. Они не уймутся, пока не ужалят. Не следует быть такой беспечной! — взывала к здравому смыслу Баланда.

— Ты начиталась детективов, — отшучивалась «беспечная», — переходи, Тамара, на классику.

— Мне некогда читать! — парировала та. — А тебе лучше поберечься.

Бдительная Тома не знала, что случится часом позже. Иначе приклеилась бы хвостом и поплелась следом, невзирая на протесты, готовая тщедушной грудью заслонить кумира от беды.

Заработались, как обычно, допоздна, и, пропустив мимо ушей очередной намек на совместное чаепитие, Васса отправилась домой. Троллейбус-метро-автобус. И все время чей-то взгляд, сверлящий затылок. А еще усталость. Вчера они выпустили третью статью.

Тираж разошелся до обеда, реакция — немой покажется говоруном. Позвонила Лариска — похвалила стиль, пожелала мужества, обещала поддержку. Если что. А что за этим дополнением, видно, и сама толком не знала, просто дала понять, что Вассу в беде никто не оставит. Не дал бы Бог дожить до этого! На остановке вышли двое: она да какой-то мужичонка в куртке и допотопной вязаной «норвежке». По дороге к дому клятвенно пообещала себе плюнуть на ахи Баланды и купить машину. За одним обещанием последовало другое, которое согрело душу, растопив сомнения и страхи. Завтра она позвонит Борису. Снимет трубку, наберет знакомый номер и скажет, что не права: заботу приняла за грубость, а беспокойство — за насмешку. Она услышит…

Все произошло мгновенно. Сначала кто-то сзади обхватил шею, потом чей-то голос негромко приказал: «Беги!» Тут же раздался глухой стон, рука ослабила хватку — и она рванула. В голове идиотски стучало: бежал гарун быстрее лани. Она обскакала гаруна, как олимпийская чемпионка — третьеразрядника, только вот упала на финише, споткнувшись о ступеньку. Влетела в подъезд, вскочила в лифт, ворвалась в квартиру. И теперь — трусливой зайчихой — робко выглядывала из-за оконной занавески. В собственном доме, в родном городе, на своей земле. Внезапно на нее накатило бешенство. Дикое, неукротимое, словно разъяренный бык, ломающий изгородь, готовый поднять на рога любого, кто осмелится стать на его пути.