Король-одиночка   ::   Дробина Анастасия

Упрямства у Марго Канделаки было не занимать, она бесстрашно таскалась за Володькой повсюду, без тени смущения забирала стирать и штопать его единственную рубашку и вызывалась стоять на шухере во время его коммерческих операций на Привозе. Марго было четырнадцать, когда Король лишил ее невинности на жестком деревянном лежаке пляжа Ланжерон. Она предложила сама, и с чего ему было отказываться? Ночь была августовской, теплой, по черному морю бежала лунная дорожка, идти домой было нельзя. Мать, тогда еще красивая и не потасканная, предупредила его заранее: «Чтоб я тебя, босяк, до утра не видала».

Он не возражал: матери надо было как-то устраивать личную жизнь. У Володьки к тому времени уже были женщины, и его позабавило то, как растрепанная, заплаканная Марго имитирует неземной восторг в его объятиях. Потом они искупались, съели завалявшуюся в его кармане воблу, поболтали о жизни. Володька, как джентльмен, проводил Марго до дома и помог втащить в квартиру пьяную, храпевшую на лестничной клетке дворничиху. А через неделю его вместе с лучшим другом Ленькой Тараканом посадили за уличный разбой. Они имели глупость сопротивляться при задержании, и работа медвежьих Ленькиных кулаков лишь осложнила положение. На суде не было ни матери Володьки, ни младшей сестры. Пришла лишь Марго – осунувшаяся, зареванная пацанка в штопаном платье и старушечьем платке на рыжих вихрах. Когда их уводили, она закатила в зале суда настоящую истерику:

«Ой, Володенька-а… Ой, и единственный ты мой, голубь, рыбочка-а-а… Ой, и боже ж мо-ой… Ой, и куда ж ты от мине-е, хосподи-и-и…»

Он рыкнул на нее – по-взрослому, солидно – уже от дверей:

«Не вой, лахудра! Три года – не срок».

Писем Марго ему не писала, да он их и не ждал и мало-помалу забыл о подружке. Во взрослой колонии Володьке сказочно повезло: на него, ничем не примечательного, только что переведенного с «малолетки» пацана, обратил внимание известнейший вор в законе Монах. Под его покровительством Володька без забот домотал свой срок, научился массе полезных в зоне и на воле вещей и незаметно привязался к старому вору. Монах освободился двумя месяцами раньше Володьки и пригласил его в Москву, пообещав заняться карьерой начинающего джентльмена удачи. Отказываться было грех: после освобождения Володька взял курс на столицу. Тогда ему было двадцать лет.

В Москве работы было много. Операции с наркотиками только начинались – осторожно, с оглядкой, без лишней жадности. Володька вместе с другими подручными Монаха ездил в горный Бадахшан, месяцами мотался по одичавшим аулам, скрытым горным площадкам и плантациям с анашой, возвращался почерневший и худой, с сумками бесценного, пахнущего скошенной травой «товара». Монах усиленно развивал бизнес, прибирая к рукам весь московский рынок наркотиков. Несколько лет Володька неотлучно находился возле него. Потом ему пришло в голову, что в Одессе можно работать не хуже, и он, не слушая уговоров Монаха, отбыл на родину. Там завертелись дела с цыганами, портовая контрабанда, транзит героина через море. Делать бизнес на своей территории Володьке понравилось гораздо больше, и в Москву он не вернулся.

Однажды Король (к тому времени уже Король) зашел в публичный дом на Седецкой. Таракан затащил его туда почти насильно, заверив, что это – лучшее заведение в Одессе при вполне умеренных ценах. В тот вечер Король был не в духе и на угодливый вопрос хозяйки заведения коротко ответил:

«Любую».

Через пять минут в комнату вошла длинноногая красавица в вечернем платье с разрезом до талии, с прической из густых рыжих волос. Он повернулся к ней – и едва успел заметить, как изумленно и радостно блеснули глаза проститутки.