Лики любви   ::   Уэттерли Шэрон

Нежная влюбленность жила в ней четыре года, а потом… Это случилось на какой-то вечеринке, устроенной Гийомом. Он покровительствовал не только художникам, но и актерам, и попасть в дом Фонтеро считалось большой честью. Несмотря на то что актерская братия, как правило, не отличалась высокой нравственностью, Гийом не препятствовал знакомству внучек с богемой, полагая, что их приобщение к жизни должно происходить по крайней мере у него на глазах. Брижит решила стать писательницей-сценаристкой, а Конни унаследовала от деда любовь к рисунку, поэтому так или иначе этот мир должен был стать их миром – так он считал. Брижит, правда, быстро надоели эти сборища, но Констанс всегда с удовольствием их посещала. Как раз на одной из таких богемных вечеринок ей и представили Тьери.

Конни не помнила, о чем они говорили и что танцевали в тот вечер. Каждый раз, когда их руки встречались, она чувствовала, как ее буквально прошивает электрический разряд. Констанс наконец-то была рядом с мужчиной своей мечты. Весь вечер они не отходили друг от друга, и она пребывала на вершине блаженства.

– Тебя следовало бы назвать Солнцем или Огнем, – прошептал ей Тьери во время одного из танцев. – Когда в твоих волосах играет свет, они становятся темным пламенем.

– Гийом зовет меня Рыжик, – смущенно призналась Констанс.

– Подходяще, – улыбнулся он. – Я тоже буду звать тебя так, если ты не против…

Вспыхнув, Конни подняла на него взгляд и прочла в его серых глазах отражение собственных безумных желаний. Когда он предложил ей продолжить вечер в его квартире, Констанс согласилась без колебаний. Они вдвоем покинули вечеринку и уже через несколько минут ехали в такси по ночному Парижу.

– …Хочешь шампанского, Рыжик? – Он, не дожидаясь ответа, откупорил бутылку и разлил пенистый напиток.

Констанс приняла высокий хрустальный бокал, не в силах оторвать глаз от одной из стен в комнате. Над широкой кроватью висело множество масок – красивых и уродливых, печальных и радостных, европейских, азиатских, африканских, индейских. Неяркий рассеянный свет играл на них, заставляя рисованные или вырезанные губы то складываться в подобие усмешки, то грустно опускать уголки. Таинственное мерцание в черных прорезях для глаз наводило на мысль, что даже сейчас за этими пустыми «оболочками» кто-то или что-то скрывается.

– Маски… – зачарованно прошептала Конни.

– Маски, – откликнулся Тьери. – Другие лица. Они помогают учиться перевоплощению – в каждой из них можно почувствовать себя другим человеком.

Его голос накрыл Констанс, как теплая волна. Она и не заметила, как он подошел к ней сзади. Тьери стоял совсем близко, и Конни чувствовала жар его тела. Он мог прикоснуться к ней, обнять, но почему-то не торопился. Девушка чувствовала, как ее постепенно наполняет горячее желание. Ей хотелось поскорее оказаться в кольце его рук, но в то же время было страшно. Констанс казалось, что она как будто впервые наедине с мужчиной и прошлое осталось за стенами этой комнаты.

Они стояли молча, прислушиваясь друг к другу или к самим себе. Конни вдруг поняла, что сейчас продолжение вечера зависит от нее. Еще несколько секунд промедления – и Тьери сделает шаг назад, предложит еще шампанского, поставит какую-нибудь ненавязчивую музыку, они станцуют пару танцев, а потом он спросит, не пора ли проводить ее домой… Или она сейчас обернется, и по ее глазам он тут же поймет, что за огонь сжигает ее изнутри. Конни осторожно поставила бокал шампанского на тумбочку рядом с кроватью, на секунду зажмурилась и повернулась лицом к Тьери…

Констанс мечтала об этом поцелуе, ждала его, готовилась к нему, но все же оказалась не готова. Он вторгся в ее девичьи грезы, наполняя их новыми оттенками.