Любовь и Рим   ::   Бекитт Лора

– Да у нее на теле следы от треххвостки! – бросил покупатель, поворачиваясь спиной к помосту.

– Зачем тебе рабыня? – спокойно произнесла Юлия. – Разве в доме твоего отца недостаточно служанок? К тому же, по-моему, эта рыжая зла и строптива.

Ливия с многозначительным видом повела глазами в сторону первого покупателя, задержавшегося в ожидании, чем же закончится торг.

Юлия равнодушно пожала плечами.

– Как хочешь, по не думаю, что твой отец это одобрит! Платить такие деньги за столь сомнительный товар…

Но Ливия уже приняла решение.

– Беру, – твердо повторила она – Приведи рабыню в дом Ливия Альбина, на Палатин, и там получишь десять тысяч сестерциев.

Среди собравшихся возле помоста зевак пронесся удивленно-почтительный шепоток: Марк Ливий Альбин был членом магистрата, одним из руководителей римского судопроизводства.

– Приведи, да не забудь вымыть и переодеть в чистую тунику! – презрительно прибавила Юлия, чьи черные глаза жестковато поблескивали из-под широких вразлет бровей.

Все еще оцепеневшая, немая от душевной боли рабыня сошла с помоста, тогда как подруги уже удалялись в сторону Аргилета.

– Не устаю поражаться твоей способности впускать в свое сердце чужое горе! – выговаривала Юлия. – Клянусь Юпитером, ты единственная римлянка, которой приходит в голову задумываться о несчастьях рабыни! Это не только неразумно, но и опасно. Тебе не кажется, что таким образом ты унижаешь себя?

Ливия передернула плечами. Она низко надвинула покрывало на лоб и выглядела задумчивой и усталой.

– Свобода и несвобода человека зависят только от воли богов, – сказала она.

– Надеюсь, ты не относишь это к себе? – насмешливо проговорила Юлия, тогда как Ливия невозмутимо продолжила:

– Если девушка мне не понравится, я поручу ее Эвении, пусть найдет для нее занятие вне дома, или отошлю в одно из загородных владений.

– Зачем платить десять тысяч за рабыню, которая будет работать на кухне или в саду! – воскликнула Юлия, а затем резко переменила тему разговора: – Давай вернемся ко мне, искупаемся и отдохнем. Пообедаешь у нас.

– Нет, к обеду меня ждут дома. Децим приехал поздно вечером, и мы не успели поговорить.

…Посвежевшие и умиротворенные после купания в бассейне девушки вернулись в покои Юлии. Дом ее отца стоял на Палатинском холме, где жили первые лица государства, аристократы, обладатели больших состояний. Тогда как в низине растительность была скудна, здесь в небо вздымались деревья с пышными кронами, если на улицах в центре Рима до поздней ночи не прекращались шум и суета, тут, наверху, стояла благодатная тишина, нарушаемая разве что мелодией фонтанов, а воздух был прозрачен и чист.

Комнату Юлии наполнял приятный сумрак; из двух небольших окон открывался причудливый вид на тонувший в знойной дымке город с крышами храмов, издалека напоминавших россыпь золотых монет, – над ними низко нависали другие «храмы», изваянные самой природой из белоснежной пены сияющих рваной радужной кромкой облаков.

Отослав рабынь, которые растирали и причесывали девушек после купания, Юлия опустилась на отделанную черепаховыми щитами и покрытую пурпурными пуховыми подушками и двойным покрывалом кровать и поманила подругу.

Утонув в прохладе роскошной ткани, девушки некоторое время молчали. Потом Юлия села, изящно скрестив ноги, протянула руку к приготовленному на столике блюду с орехами, финиками и изюмом, и, взяв горсть, принялась болтать. Речь, как обычно, шла о предстоящей свадьбе.

– Ты очень хочешь замуж? – неожиданно спросила Ливия, прерывая поток ее слов.

– А ты? – парировала Юлия, поняв, почему был задан вопрос.

Ливия помедлила.