Любовь красного цвета   ::   Боумен Салли

– Нет, сэр, никаких. Я приношу извинения за то, что опоздал, но на шоссе было очень интенсивное движение.

– Новый продукт – у вас?

– Да, сэр, как и было оговорено.

– У нас достаточно времени?

– Да, сэр. Изготовители советуют в течение первых четырех дней произвести мониторинг, выяснить уровень восприимчивости организма. Принимать лишь по одной таблетке в день – утром, вместе с пищей…

Бертран запнулся.

– Продолжайте, – велел Лазар.

– Пища рекомендуется, сэр, жидкая. До и после приема таблетки. Они особо подчеркнули это.

– Побочные эффекты?

Бертран снова замешкался. Лазар подался вперед, и свет от настольной лампы упал на его лицо.

– Вы слышали мой вопрос. Побочные эффекты: да или нет?

– Да, сэр, разумеется. Препарат пока еще не испытан в достаточной степени, но меня заверили, что он не должен вызвать каких-либо антагонистических реакций со стороны организма. В ряде случаев было зафиксировано учащение пульса, однако оно продолжалось всего несколько часов. Возможна бессонница, однако она наблюдается лишь при увеличении дозировки или когда препарат принимается непосредственно перед сном…

Лазар прервал говорившего коротким взмахом руки и таким же скупым жестом велел ему положить чемоданчик на стол перед ним. Кейс моментально оказался на указанном месте, и некоторое время хозяин кабинета молча созерцал его. Лазар умел молчать. Раньше Бертран полагал, что эти знаменитые паузы его хозяина предназначены для устрашения, однако со временем перестал воспринимать их как некий театральный эффект. Он понял, что молчание Лазара означало высшую степень концентрации, которой за долгие годы научился этот человек. Вот и сейчас, глядя на Лазара, он понимал, что для того перестало существовать все на свете, кроме лежавшего перед ним чемоданчика.

Он молча стоял и глядел на Лазара, тонкие руки которого покоились на крышке атташе-кейса. Бертран работал с ним с девяносто первого года, но и сейчас понимал своего шефа не лучше, чем в день своего прихода сюда. За все эти четыре года Лазар ни разу не сделал ни одной попытки сблизиться, не сообщил ни единого факта о своей личной жизни. Бертран знал лишь то, что Лазару около пятидесяти, что по происхождению он, вероятно, не француз, что он свободно говорит на пяти языках, много работает, мало спит и, по слухам, живет один. Если верить сплетням, Лазару также принадлежала собственность в Париже, его окрестностях и за границей.

Что было известно Бертрану наверняка и по собственному опыту, так это невероятная трудоспособность и самоотдача Лазара. Его преданность деловой империи Казарес была вне всяких сомнений. Вот только верить ли слухам о том, что причиной этой фантастической преданности являлось особое отношение Лазара к самой Марии Казарес?

В кабинете по-прежнему висела тишина. Глядя на этого аскетичного, пугающего человека – своего работодателя, – Бертран, не любивший Лазара, но уважавший его, испытывал смесь страха, восхищения и жалости. Гордость Лазара ни за что не позволила бы ему признать собственную слабость, и тем не менее, свидетельство этой слабости лежало сейчас на его письменном столе.

Если он считал, что без этого допинга не сможет дотянуть до показа новой коллекции, значит, его переутомление было гораздо сильнее, нежели полагал ранее Бертран. Разглядывая Лазара сейчас, он видел явные признаки этого переутомления и удивлялся, как мог не заметить их раньше. Шеф выглядел усталым и поникшим. Когда он поднял глаза на Бертрана, тот был потрясен болью, поселившейся в них, видимо, очень давно.

– Откройте кейс, – велел Лазар.

Бертран немедленно выполнил приказание.