Любовный дурман   ::   Хой Элизабет

Элисон заметила, что глаза девушки густо подведены сурьмой, но, несмотря на это, вид у нее был совсем юный и невинный.

– Добрый день, мисс. Меня зовут Хайди. Я говорю по-английски. Шейх – мой дедушка.

Элисон улыбнулась в ответ.

– Очень рада! Меня зовут Элисон. – Она протянула руку, и Хайди застенчиво пожала ее. Наверное, у арабов нет такой традиции.

– Хочешь познакомиться с моей мамой, тетушками и бабушкой? Она жена шейха и очень хочет тебя увидеть.

Гарем, полный бабушек, мам и тетушек! Элисон такого не ожидала.

– Можно я зайду попозже? Я была на прогулке, и мой отец, наверное, уже беспокоится.

Хайди кивнула с легким разочарованием.

– Приходи когда захочешь. В пять часов? Мы приготовим чай по-английски.

Элисон улыбнулась:

– С радостью. Большое спасибо, но сейчас я должна идти. – Она повернулась к своему терпеливо ожидающему спутнику и зашагала вслед за ним, раздумывая, что ее первый день в Сиди-Бу-Кефе начался неплохо – режиссер пригласил на ужин, а в гареме ее ждут к чаю!

Дверь, через которую провел ее старик, открывалась в широкий, тускло освещенный проход с зарешеченными окнами. Стены были густо испещрены мавританскими письменами. Вдалеке за красивой аркой буйствовал сад.

Тут старик остановился. Если мадемуазель пойдет по тропинке через сад, пояснил он, то скоро доберется до ворот виллы.

Вскоре Элисон вернулась на виллу, где профессор как раз заканчивал завтракать на веранде.

– Ты рано встала. Хорошо прогулялась, милая? – рассеянно спросил он. Кажется, он даже не заметил, что дочери не было почти два часа. Элисон слишком проголодалась, чтобы обижаться, и сразу же налила себе кофе из серебряного кофейника. К нему подали сливки, коричневый тростниковый сахар, но никакой яичницы с беконом. Правда, были еще овсянка, компот из свежих абрикосов, мед и деревенское масло из Нормандии. Когда Элисон удивилась этому, профессор объяснил, что масло поставляет крупная фирма из Алжира.

– Вчера, пока мы ехали сюда, шейх рассказал, что все продукты привозят из столицы раз в неделю, а в Алжире такой же широкий выбор, как и в Париже. Так что с голоду мы не умрем. Меня тоже удивили молоко и сливки. Вряд ли здесь, в этой безводной пустыне, есть коровы. Скорее всего, молоко тоже доставляют самолетом из Южной Франции.

За завтраком Элисон рассказала отцу о своих утренних приключениях – актерах, издававших жуткие вопли арабских воинов на лошадях, которые чуть не растоптали ее, и молодом режиссере, который ее спас и пригласил на ужин.

Не успел отец ответить, как зашуршали кусты роз, и на веранде появился шейх с утренними приветствиями. Хорошо ли они спали? Все ли их устраивает на вилле? Хорошо ли ухаживает за ними Лалла?

Покончив с любезностями, шейх приступил к главной теме своего утреннего визита – обзору работы, к которой должен как можно скорее приступить профессор. Нетерпение шейха было очевидно, и скоро они начали оживленно обсуждать достоинства различных пород деревьев. Полосы вспаханной земли между деревьями, которые должны были защищать от пожаров, нужно засеять пшеницей, ячменем и просом.

– Пища для людей, а также случайно забредших туда верблюдов и коз, – пояснил шейх.

Примерно через полчаса шейх обратил свой взор на терпеливо слушавшую их беседу Элисон.

– Должно быть, вам все это скучно, мисс Уоррендер? Если только вы не разделяете интереса вашего отца к экологии.

– Боюсь, я в этом ничего не смыслю, – призналась девушка. – Я никогда не занималась наукой, а помогала отцу по хозяйству.

– Растрачивая впустую свои таланты, – вставил профессор. – Мне не следовало позволять ей приносить в жертву карьеру. – Он беспомощно развел руками.

– Карьеру? – с интересом переспросил шейх.

– Я выучилась на медсестру. Шейх выпрямился.