Любви тернистый путь   ::   Райт Синтия

И я просто не мог выехать, снова не повидавшись с тобой и не убедившись, что у тебя все хорошо. — Джеймс подошел, приблизив свое лицо к Миген так, что та сморщила нос от окутавшего ее запаха бренди. — Если я тебе потребуюсь до завтрашнего дня, то буду рад оказаться рядом с тобой в любое время.

— Я запомню, милый Джеймс. Надеюсь, ты не лишишься сна в ожидании моего зова? — Миген произнесла эти слова с нежнейшей улыбкой, которая, правда, не могла скрыть от собеседника ее сарказма.

— Тогда я пойду. — Джеймс нелепо откашлялся. — Уверен, что у вас двоих найдется о чем поболтать. Позже я пришлю экипаж обратно. До свидания!

Он удалился, и Миген с любопытством взглянула на Присциллу:

— Филадельфия!.. Что привлекает туда твоего очаровательного братца?

— Фактически он отправляется туда ради меня. Надеется там сосватать свою сестренку.

— Что?.. Ну продолжай же… Оставаться в неизвестности для меня мучительно!

— Если все пойдет нормально, — приободрилась Присцилла, — то к весне я стану женой богатого человека. Разве это не волнующая перспектива? Я буду дамой светского филадельфийского общества!

— О черт побери! Ну и простушка же ты! Ведь Джеймс еще даже не выехал! Ты что, воображаешь, будто он зайдет в некий магазин и подберет тебе богатого мужа?

В голосе Миген все резче звучала обида, она вскочила и стала ходить взад-вперед по толстому восточному ковру. Ох как она злилась на Джеймса Уэйда! Присцилла была глупенькой, дабы понять все, но Миген-то знала, что брат успел растранжирить состояние Уэйдов после смерти их отца. Джеймс не ограничивал свои расходы на выпивку и сигары, картежную игру и путешествия, исходя из некоего предположения, будто поместье «Зеленые холмы» может приносить доходы вечно и само по себе, без каких-либо затрат и вложений. А теперь он намеревался продать свою сестру точно так же, как уже распродал ценные картины, дорогих лошадей и богатую землю.

— Боже мой, Миген, ты ведь знаешь, что Джеймс сделает для меня все! Он считает, я должна занять в обществе положение, достойное моей красоты. Разве это не сладостные речи любящего брата?

— Они слаще того, что я способна переварить, — проворчала Миген и посмотрела в изумрудного цвета глаза своей подруги. — Ты действительно счастлива? Ты хочешь выйти замуж за незнакомца?

— Джеймс не выберет человека ниже нашего круга. Кроме того, есть более важные вещи, нежели любовь. Я не знала, что ты так романтична. — Присцилла взглянула на бриджи Миген и ее буйные локоны. — Не удивлюсь, если в тебе проснулась ревность. Я бы не отклонила ни одного предложения о браке из тех, которые ты на днях получила.

Миген напряглась и стала похожа на готовящегося к прыжку котенка. Густые черные ресницы почти прикрыли ее сузившиеся глаза.

— Я могла бы тебе привести десяток аргументов, и каждый, несомненно, заставил бы тебя упасть в обморок. Но многолетний опыт научил меня, что ничто не способно преодолеть броню твоей восхитительной прически и проникнуть в твой мозг.

Порой мне кажется, что у тебя и в голове только рыжие локоны.

Ответ Присциллы, неизменно терпящей поражения в подобных словесных дуэлях, был робок и осторожен:

— Я прощаю эту грубость, которую, вероятно, можно оправдать твоим горем. Ты даже не замечаешь, как люди интересуются тем, что ты намерена делать теперь, когда твои мама и папа.., ушли. — Она вздохнула и печально покачала головой.

Долив себе чаю, Миген снова опустилась в кресло и возмущенно спросила:

— Что это должно означать? Разъясни-ка, моя умница!

— Ты, конечно, понимаешь, что не можешь оставаться здесь… одна…

— Не имею представления почему! Почти всю свою жизнь я провела одна. Кроме того, «одна» — понятие довольно отвлеченное, поскольку в нашем доме больше слуг, чем пальцев у нас с тобой вместе на руках и ногах.