Лорд и хозяйка гостиницы   ::   Райсвик Летиция

— Рут!

Она остановилась, испуганная настойчивостью его оклика. Но не успел он и слова сказать, как раздался робкий стук в дверь. В комнату вошел хозяин гостиницы.

— Обед сейчас будет готов, милорд, я хотел спросить, угодно ли вам?.. — Тут он умолк, с удивлением воззрившись на Рут.

— Мэм! Я не ожидал…

— Я ошиблась дверью, — пояснила она. — Просто не могла вспомнить, какую гостиную вы для нас выделили. И как раз собиралась уходить.

— О, извините, мэм, это моя вина! Пожалуйста, позвольте мне проводить вас. Ваш дядюшка ожидает вас в дальней гостиной. А вас, милорд, прошу простить меня, я сейчас вернусь.

И с этими словами хозяин гостиницы подобострастно поклонился им обоим.

Рут позволила увести себя, освободив таким образом Джорджа от своего присутствия. Глубоко потрясенная неожиданной встречей, она понимала, что им теперь нечего сказать друг другу, но все же сожалела, что их разговор столь резко оборвался.

Она спрашивала себя, зачем он окликнул ее, и затем с ужасом подумала, что, наверное, теперь на ее голову посыплется множество обвинений. Нет, лучше всего никогда не встречаться с ним больше. Она еще могла понять причины, по которым он тогда не женился на ней, но почему в нем проснулась эта бешеная враждебность, оставалось для нее загадкой. Против воли Рут снова и снова погружалась в горькие воспоминания. Прошлое, казалось, навеки забытое и погребенное, вставало перед ней…

Тот проклятый день в декабре, семь лет назад. Тогда Шон пришел к ней, чтобы сказать о решении Джорджа Фицуотера, сломавшем всю ее жизнь, разбившем все надежды. Она не могла понять, почему этот здоровяк шотландец так смущен и почему мнется, словно боится говорить с ней…

— Так что он сказал? — Рут почти кричала, дрожа от волнения.

— Он велел передать… — забормотал Шон, — передать вам, мэм, что это никак нельзя. Что вы были правы тогда, говоря, что это будет неравный и…

— И что?

Обычно зычный голос шотландца совсем заглох.

— …неравный и позорный брак, — договорил он несчастным голосом.

Рут с ужасом смотрела на него. Ее серые глаза расширились и горели страданием, но она не плакала. Шон никогда не видел ее плачущей, как бы жестока ни была к ней жизнь, а жизнь обходилась с Рут Прайс весьма жестоко…

Тогда ей было всего девятнадцать… Всего девятнадцать, но она уже успела столько всего испытать в жизни, что другой женщине этого хватило бы и на семьдесят. С четырнадцати лет ее преследовали нищета, лишения, унижения. И все же, несмотря на невзгоды, кожа ее оставалась на удивление белой и шелковистой, а пышные рыжеватые, цвета светлой бронзы волосы казались светящимися.

Но в те минуты все краски схлынули со щек Рут, и на побледневшем как смерть лице жили одни глаза, ибо, подойдя к крайним пределам страдания, она из последних сил боролась с горестной потерей, о которой тогда только что узнала.

Шон наблюдал, как она безмолвно стояла, покачиваясь из стороны в сторону, зажав рукой рот, чтобы не зарыдать.

Он не знал, чем помочь ей.

— Он сказал, что всегда доводит все до конца, — тяжело проговорил он.

— Вы отдали ему мое письмо? — спросила Рут.

Голос ее дрожал от непролитых слез.

— Да, мэм.

— Он прочитал его? Он знает, где я? Почему он не пришел сам сказать о своем решении? — С каждым вопросом голос ее звучал все напряженнее и отчаяннее.

— Не могу знать, мэм, — беспомощно пробормотал Шон. — Может, ему не хватило храбрости?..

— Нет уж, храбрости ему бы хватило, — возразила она. — Думаю, он просто не хотел причинять мне излишней боли. В конце концов, он только повторил то, о чем я сама говорила ему не раз. Этот брак действительно мог бы стать позорным…

На последних словах она запнулась и отвернулась, глядя слепыми глазами в угол комнаты.