Ложь во благо   ::   Хардвик Элизабет

 – Или вы просто репетируете роль?

– Ну и ну! Ваша взяла!

– А что заставило вас подумать, что я актриса? – Наконец-то девушка проявила к нему интерес.

– Большинство, если не все, гостей Декстера на этом вечере – люди искусства, – объяснил мужчина.

– Включая и вас?

– Включая и меня, – сдержанно, как бы устанавливая барьер, не допускающий дальнейших расспросов, подтвердил он.

Девушка не удивилась резкой перемене тона собеседника. Когда она объявила матери о своем желании стать актрисой, та выплеснула на нее уйму ужасных предупреждений, многие из которых оказались бесполезными, но два совета она взяла на вооружение: никогда не позволять никому использовать себя и, второе, никогда не болтать о себе. Этому девушка должна была научиться, и жизнь научила ее.

Она получила хороший урок от первого же своего режиссера. Тогда она еще не понимала, что его интерес к ней продлится не дольше, чем сценическая жизнь пьесы, – всего три недели. Затем он принялся за постановку новой пьесы… и за новую наивную девочку. Да, она очень страдала. Из-за мужчины, конечно. Ну и из-за провалившейся пьесы.

Теперь она научилась распознавать в милых джентльменах подлинных хищников и даже составила собственную шкалу для определения вязкости их взглядов, направленных на женское тело. Поэтому-то, сразу оценив взгляды сегодняшних гостей как близкие к критической отметке, она и постаралась исчезнуть в бассейне. До сих пор, сталкиваясь с «красавчиками», она чувствовала тупую боль в сердце – памятку, оставленную своим первым поражением.

Боже! Выходит, я все еще сержусь на Майкла за то, что он меня бросил? – удивилась девушка. А думала, что уже избавилась от наваждения. Нет, как оказалось. Что ж, не пора ли взглянуть на загадочного собеседника? Кто знает? Может быть, он как раз то, что нужно женщине?

Черт! Я становлюсь циничной. Станешь тут циничной – после Майкла. И к тому же, женщины всегда гораздо язвительнее в отпуске, чем во время работы. Есть время отточить язычок.

Отпуск. Звучит неплохо, но в действительности означает лишь то, что я снова без работы. Снова! После окончания драматической школы я снялась в проходной роли в фильме, не имевшем успеха, и сыграла в той самой злополучной пьесе, продержавшейся на сцене три недели. Так и выходит, что отдыхала я больше, чем работала.

– Вам не следовало бы спать на воде, – услышала она тот же бархатный голос.

Значит, этот тип не оставил меня в покое.

– Благодарю за совет, – съязвила она, – но я буду делать, что…

Слова застыли у нее на губах, так как она наконец повернула голову, чтобы разглядеть своего собеседника. Нет! Этого не может быть! Это же…

– Вы?! Я… – Забыв, что под ней верткий надувной матрас, она резко села, но потеряла равновесие и с шумом, расплескивая фонтан брызг, плюхнулась в воду.

Этот мужчина!

Я знаю его! Хотя нет, не знаю, я только…

Господи! Какая вода противная на вкус! Не хватает только утонуть в бассейне!

Это же… Нет, мне необходимо вынырнуть…

Но вместо этого она тихо опускалась на дно. Неожиданно сильные руки обхватили ее за талию, вытолкнули на поверхность. Она попыталась плыть к бортику, но эти же руки снова перевернули ее на спину и оттолкнули к середине бассейна. Она попыталась протестовать, однако резким движением вновь была перевернута на живот. Мало того, садист-спаситель слегка нажал ей на спину, заставив еще хлебнуть этой ужасной воды.

– Постойте! – вдохнув, закричала она, пытаясь оказать сопротивление. Безрезультатно. – Вы утопите меня! Ой, больно же!

– Больно же! – передразнил он, снова переворачивая ее на спину. – Следовало бы хорошенько вас отдубасить! – Его лицо исказилось от гнева. – Только набитая дура, не умея плавать, идет в бассейн одна.