Лунное наваждение   ::   Грегори Джил

Она поднесла его поближе к свету и встала на колени перед лампой, пристально вглядываясь в загадочный текст. Руки у нее задрожали, а сердце подпрыгнуло от нежданной радости. С губ девушки сорвался тихий ликующий возглас.

Письмо было написано хорошо знакомым ей шифром. Она сама изобрела его вместе с отцом. Это был их секретный шифр, ключ к которому они держали в тайне ото всех. И такое письмо могло означать лишь одно.

Ее отец, Томас Карстейз, жив!



Глава 2

На Лондон наползал холодный серый рассвет. Проснувшись, Анемон увидела хмурое небо сквозь забрызганное дождем оконное стекло. Ветхая мебель спальни, лоскутные занавески, отслаивающиеся желто-зеленые обои на стенах и ледяной сквозняк, пробирающий до дрожи даже через шерстяное одеяло, – казалось бы, все это должно было испортить девушке настроение, но на сердце у нее было необычайно легко. Она поспала чуть больше пяти часов, но чувствовала себя свежей и бодрой. Откинув одеяло, Анемон живо встала с кровати. В голове ее уже прокручивался план дальнейших действий.

Девушка закуталась в теплое шерстяное одеяло, взяла отцовское письмо и села на стул с жесткой спинкой, единственный в комнате. Перечитав сообщение, которое она расшифровала вчера ночью, Анемон ощутила новый прилив радости. Господь даровал ей чудо. Ее отец жив!

Вчера вечером, сидя одна в своей комнате с этим письмом в руках, она едва могла постичь его смысл, осознать значение написанного – просто сидела, уставясь на шифрованное послание, и не замечала катившихся по щекам слез. В конце концов она положила листок на колени, закрыла лицо руками и безудержно зарыдала, выплакивая всю боль и всю скорбь последних месяцев. Внезапно ее охватила безумная радость. Преисполненная глубокой искренней благодарности к своей счастливой судьбе, она перешла от слез к смеху. Ей хотелось увидеть отца, обнять, расцеловать его суровое лицо. А потом упрекнуть за то, что позволил ей считать его умершим. Спустя какое-то время она взяла себя в руки и снова уставилась на письмо. Где отец был все это время? Почему, ну почему он заставил ее так долго оплакивать его мнимую смерть?

Анемон сосредоточилась на написанных символах и расшифровала послание отца. «Эмми, – начиналось оно, и это отцовское прозвище наполнило ее сердце трепетом. – Ты должна незамедлительно прибыть в американский город Новый Орлеан. Жду тебя. Не говори никому – никому! – об этом письме и о том, что я с тобой связался. Ты в опасности, милая, в большой опасности. Приезжай как можно скорее, это очень важно. Я буду тебя ждать в гостинице «Бержерон» и все объясню. Спроси мистера Дюбуа. Итак, до встречи. Будь крайне осторожна, моя милая, любимая девочка. Твой папа».

Прочитав письмо, Анемон рассмеялась. Как это похоже на отца! Ни слова о своей предполагаемой смерти, только инструкции к действию. Оковы скорби, сжимавшие ее сердце в последние четыре месяца, слабели с каждым прочитанным словом. Наконец она почувствовала полное облегчение. Однако ее терзало множество вопросов. Если в том пожаре в Картахене погиб не ее отец, то кто же тогда? Мужчина обгорел так, что его невозможно было опознать, но ей прислали снятые с трупа отцовские вещи: золотое кольцо-печатку и карманные часы. Ни у кого не возникло ни малейшего сомнения в том, что Томас Карстейз погиб во время пожара. Теперь Анемон понимала: по каким-то соображениям отцу было нужно, чтобы все выглядело именно так. Конечно, он мог бы избавить ее от напрасных переживаний, сообщив о себе, но, как видно, посчитал, что так безопаснее. И в самом деле, искренне считая его погибшим, она не могла допустить нечаянного промаха и выдать правду.

Со свойственным ей здравомыслием Анемон сосредоточилась на насущных делах.