Маленькая золотая штучка   ::   Марчик Георгий

Во второй листовке утверждалось, что он не любит Детей, что его дважды разбирал товарищеский суд за нарушение социалистического общежития. И вообще он не тот человек, за какого себя выдает.

В первой листовке категорически предлагалось голосовать за Дайнебо, во второй — столь же категорически — не делать этого.

— Бедный мой народ! — вздохнул писатель. — Как же тебе пудрят мозги все, кому не лень. — Это было сказано чисто импульсивно. Писатель и не думал заниматься политикой. Течение общественной жизни шло мимо него.

В пункте охраны общественного порядка писателя сердечно приветствовал участковый. Он был такой, как всегда — веселый, общительный, радушный. Крепко тряхнув руку писателя, он предложил ему стул и, улыбаясь, спросил, как идут творческие дела. «С переменным успехом», — ответил писатель, соображая, с какого бы конца приступить к интересующей его теме. У него был давно испытанный профессиональный прием — вначале надо расположить к себе собеседника, лучше всего рассказать что-нибудь смешное.

— Хотите угощу анекдотцем на бытовую тему? — спросил писатель.

Милицейский чин кивнул головой и изобразил на своем лице заинтересованность. Его жизненным принципом было: вежливость прежде всего!

— Приходит женщина на работу с синяком под глазом. «Кто это тебя?» «Муж. Кто же еще?!» «Ты ведь говорила, что он у тебя в командировке». «Я тоже так думала».

Участковый подозрительно посмотрел на писателя, но промолчал. В его открытом, прямодушном взгляде явственно читалось: уж не намекает ли писатель, что все это случилось именно с ним, участковым. Он хотел было спросить, но на всякий случай промолчал, неопределенно похмыкал и валил себе в стакан воды. Пил он по голубиному маленькими быстрыми глоточками. Потом тщательно вытер рот носовым платком, усмехнулся:

— Мне один бывший зэк сказал: «Я вас уважаю за то, что вы любите камерную музыку». Ответил ему. «А я тебя уважаю за то, что ты завязал с блатной музыкой».

— Очень мило, — сказал писатель. — Тонкий юмор…

— Я люблю юмор, — скромно улыбнулся участковый. — Особенно современный.

— Юмор не стареет, если ему регулярно брить бороду, как справедливо заметил один сатирик, — сказал писатель.

— Совершенно верно, — подтвердил участковый. — Как раз этого требует от нас и Устав внутренней службы. Смех для души нужен так же, как зубная щетка для зубов. А наша работа вообще сплошной юмор. Кричу одному: «Стой! Стрелять буду!» а он припустил еще быстрее…

— В данном случае главное успеть понять юмор, — сказал писатель.

Он подумал, что, пожалуй, пора переходить от обмена любезностями к делу и сообщить участковому о цели своего прихода, как вдруг дверь в пункт охраны общественного порядка широко распахнулась и на пороге показался бледный, растрепанный Дайнебо. Лицо его подергивалось, глаза нервически блестели.

— Я их только что застукал, — выкрикнул он. — Требую немедленно задержать бандиток, которые расклеивали листовки с клеветническими измышлениями в мой адрес…

— Успокойтесь, — сказал участковый. — Возьмите себя в руки.

— Я уже взял, — нервно подрагивающим голосом сказал Дайнебо. — Послушайте, надо действовать, а не заниматься болтовней. Иначе я буду считать вас их соучастником.

— Излагайте, — сухо сказал участковый. — И, пожалуйста, без угроз. Здесь .это не принято. А еще лучше изложите ваши претензии в письменном виде. — Участковый знал, с кем имеет дело. Дайнебо не заставил просить себя дважды. Тут же сел, выхватил из нагрудного карманчика ручку и стал строчить на листе бумаги, поданном участковым. Закончив писать, он поднялся на ноги и передал свое заявление представителю правопорядка.

«Лидер движения за гуманизацию общества» вручил также участковому сорванную им листовку. Тот бегло прочитал ее и протянул писателю.