Маскарад   ::   Питерс Натали

Тогда-то и задумаешься, ради чего тратил свои силы, хотя мог получать удовольствия. Оставь заботы о законотворчестве и управлении страной на долю тех, кто уже слишком дряхл для того, чтобы жить и любить.

Лоредан усмехнулся.

– Насколько могу судить по своим уважаемым родителям, в мире не существует человека моложе девяноста, который считал бы себя слишком дряхлым для шалостей. Ты разочаровываешь меня, мама. Я полагал, что ты гордишься мною.

– Конечно, горжусь, – поспешила заверить мать. – Твои успехи вызывают у всех величайшее уважение. За последние несколько лет ты так преуспел. Знаешь, дорогой… Впрочем, возможно, не следует это говорить…

– Что такое, мама?

– Карло рассказал мне, будто в прошлом месяце тебя уже чуть-чуть не избрали в Совет десяти. Не хватило каких-то семи голосов.

Алессандро нахмурился.

– А я и не представлял, что был так близок к цели.

Избираемый ежегодно Совет десяти являлся политической ветвью правительства. Его члены пользовались уважением и внушали опасения. Они обладали колоссальной властью. Особенно трое из них, которые назначались государственными инквизиторами. Людей до сих пор приводило в трепет приближение гондолы с красным фонарем на носу. Он означал, что на борту находится главный инквизитор, лично расследующий преступление, связанное с предательством или угрозой общественной морали и безопасности.

– Да, цель очень близка. Карло сказал – а я доверяю его мнению в этих вопросах, – что, вероятно, некоторые пожилые члены сената не одобряют поведение Фоски.

– Фоски?! – Алессандро помрачнел. – Я не думал… Но, конечно, все может быть… О эти ее глупые выходки!

Алессандро резко встал. Собачонка зарычала во сне и повернулась на другой бок.

– Фоска, Алессандро, еще очень молода, – мягко заметила мать. – Уверена, со временем она угомонится. Если бы ты позволил мне поговорить с ней…

Лоредан не слушал ее.

– Это преднамеренно. Дальше терпеть нельзя.

– Не будь с ней слишком строг, сын, – предупредила Розальба. – Сделаешь только хуже…

– Ну, мне пора, – сказал он поспешно. Хорошее настроение улетучилось. Он наклонился и поцеловал бледную щеку матери. При этом Алессандро заметил название книги, которую та читала, – «Новая Элоиза». – Жан Жак Руссо? – заметил он. – Стыдно, мама. Разве ты не знаешь, что французские авторы у нас запрещены?

– Правда? – Ее глаза озорно блеснули. – Но эта книга взята, дорогой, из твоей библиотеки.

– Что?.. Но на мне лежит обязанность следить за литературой…

– Разумеется, – подчеркнуто сухо заметила она. – К тому же я с удовольствием посмотрю, как кто-нибудь из твоих молодых сотрудников отберет у меня эту книгу.

– Они даже и не подумают это сделать. У тебя здравый ум, и ты вполне способна распознать бунтарские идеи. Но большинство людей не столь разборчиво, и, исключительно заботясь об их благе…

– Только не читай мне, дорогой, наставления, у меня от них болит голова. Излишне убеждать меня в том, что ты самый способный человек в правительстве. Я это и так знаю. А теперь поспеши. Когда увидишь Фоску, скажи ей, что я очень сердита на нее за то, что она мной пренебрегает.

– Хорошо. Всего доброго, мама. И пусть революционное чтиво не испортит тебе настроения.

– Революции! – презрительно фыркнула она. – Я хотела бы дать полезный совет французскому королю. Нельзя позволять низшим классам выражать свое недовольство.

– Полностью с тобой согласен.

* * *



День между тем постепенно разгорался. Вода, заполнявшая лагуны и каналы, словно впитывала лучи солнца и отбрасывала яркий отсвет на окрашенные в пастельные тона фасады зданий.