Месть моя сладка   ::   Мэнби Крис

Думать и говорить вслух такое могут позволить себе лишь те, кто никогда не работал подменной помощницей секретарши в компании «Хаддерстон хеви инжиниринг», которая специализировалась на поставке труб, рельсов и прочих прокатных изделий. По чести говоря, предложи мне кто-нибудь более подходящее место, я бы с готовностью сдала Пушистика на меховую фабрику. Увы, интересную работу в Бриндлшеме найти труднее, чем пресловутую иголку в стоге сена.

В то утро, когда должно было состояться мое возвращение на службу, я проснулась в четыре часа, покрытая холодным потом, и больше сомкнуть глаз не смогла, хотя выпила настойку пустырника. Подобное приключалось со мной лишь однажды, когда я перешла в новую школу. Но тогда по меньшей мере я могла оправдаться страхом перед новыми одноклассниками, которые в открытую курили и сквернословили в сквере за автовокзалом.

— Не волнуйся, — успокаивала меня Эмма за завтраком. — Все будет замечательно, вот увидишь. Все же знают, что с тобой стряслось.

Моя сердобольная мамочка и впрямь позвонила Джулии Адаме, секретарю директора моей компании, и в красках поведала о моих злоключениях. Она ничего не упустила: ни аппендицита, ни измены Дэвида.

— Джулия безмерно тебе сочувствует, — заверила меня родительница.

Сочувствует! Ха! Интересно, знает ли моя мамочка, что такое крокодиловы слезы? Между мной и Джулией Адаме давно кошка пробежала. Хотя в детстве мы были подружками водой не разольешь.

Мы с Джулией с детских лет жили на одной улице и даже ходили в одну начальную школу. Но затем, когда мне исполнилось одиннадцать, наши пути разошлись как в буквальном, так и в переносном смысле. Родители отправили меня получать дальнейшее образование в среднюю классическую школу, а Джулию послали в общеобразовательную. Наша дружба начала хиреть и вскоре совсем угасла.

Моя подруга быстро привыкла к новому образу жизни. Но если она после уроков тусовалась с подружками на оживленном углу возле магазина, то я стремглав неслась домой корпеть над уроками. В школе, где обучалась Джулия, детей не слишком утруждали домашними заданиями. Правда, обычай этот укоренился после того, как отец одного лодыря привел в школу здоровенного ротвейлера и доходчиво втолковал учителям, что алгебра дается его чаду потом и кровью.

Мама вскоре поняла, что Джулия угодила в дурную компанию, и запретила мне водиться с ней. Причем мнение мамы подтверждала владелица углового магазина, еженедельно стращавшая нас байками о курящих девицах-подростках, которые осаждают ее магазин и тащат все, что плохо лежит.

— А ведь родом из приличной семьи, — приговаривала моя мама после рассказа об очередных проделках Джулии и горделиво посматривала на меня.

Так продолжалось до тех пор, пока, устав быть паинькой дома и слыть гордячкой и маменькиной дочкой среди подруг Джулии, я опрометчиво не заявила ей, что «готова пойти на дело». (В действительности у меня при одной мысли об этом все поджилки тряслись.) Понятно, подцепив меня на крючок, Джулия своего не упустила, и в тот же день мы с ней отправились в печально знаменитый отдел готового платья центрального универмага Бриидлшема. Уединившись в кабинках, мы натянули под свои школьные платья яркие узкие юбки канареечного цвета (напомню, что дело происходило в начале 1980-х), намереваясь выйти из магазина, так за них и не заплатив. По словам Джулии, этот трюк она уже проделывала неоднократно, а этот универмаг идеально подходил для начинающих воришек. Скучающие продавцы не замечали, сколько шмоток посетители брали на примерку, и, уж безусловно, не лазили к ним под юбки.

И вот, натянув злополучную юбчонку под свое строгое темно-синее платье, я стояла в кабинке, собираясь с духом. В который раз повторяла себе, что еще не поздно одуматься. Я знала, что, если меня поймают, я умру сотней мучительных смертей. Но выхода уже не было: подружки Джулии меня со свету сживут.