Мэгги по книжке   ::   Майклз Кейси

Я же всегда норовлю попасть в оставшиеся два процента. Например, Венера Бут Симмонс — это круто. А я только рядовой член правления, за все мои грехи. Удивительно, как меня вообще не выгнали.

— С чего бы им это делать? — Сен-Жюст посмотрел на нее поверх бумаг.

— Ну как — с чего? — вздохнула Мэгги. — Не то чтобы они правда этого хотели. Но у них есть ежегодный конкурс — для авторов, которых издают. Для тех, кто не публикуется, тоже есть конкурс, »но сейчас речь не о них. Конкурс — и приз — называется «Гарриет», в честь основательницы. Попасть в число призеров — великое дело. Так или иначе, один я выиграла — за самую первую книгу еще до того, как подписала контракт с «Книгами Толанда» и Берни. Вон там стоит.

Сен-Жюст посмотрел в указанном направлении.

— Этот? — он кивнул на статуэтку нагой нимфы, которая стояла на цыпочках и держала над головой раскрытую книгу, подошел к книжному шкафу и достал ее. — «Лучший любовно-исторический роман, Алисия Тейт Эванс, „Эта цветущая страсть“». Это… тошнотворно.

— Не надо меня обвинять, это не я придумала. Я назвала ее «Поражение сокола». Отличное название. Ну ладно, пусть не шедевр, но зато подходит для этой истории — кстати, это было новое слово в любовных романах. Но издательша его поменяла. Я думала, ей не нравится слово «поражение». Но оказалось, ей не нравятся соколы. Может, ее когда-то напугал сокол?

Мэгги потянулась к кофейному столику, загасила сигарету и зачерпнула из хрустальной вазочки горсть «М-энд-М». Почему, когда она пишет любовные сцены с Сен-Жюстом, ее все время тянет съесть что-то вкусное? И хочет ли она знать ответ на этот вопрос?

— Во всяком случае, у меня есть теория. В каждом издательстве держат большие рулетки. Как в «Колесе Фортуны», — она снова откинулась на подушки и бросила в рот два красных драже. — Только их три, одна под другой. На каждой — слова. Они крутят эти рулетки, и какие три слова выпадут, так и будет называться книга. Феерическая Страсть Любви. Сладчайшая Роскошь Желания. Блевать Почти Еженощно. Так что теперь ты представляешь, как это получается, — Мэгги съела еще две шоколадные горошины.

— Весьма этим очарован, — Сен-Жюст вернул статуэтку в шкаф, а себя на диван. — Но мне так и не удалось понять, почему эта Гильдия может тебя выгнать.

— Хорошо, пусть не выгнать. Я отправила на конкурс самый первый детектив о Сен-Жюсте, и они его не приняли. Заявили, что ты — не романтический герой! Под именем Алисии Тейт Эванс я написала двенадцать любовных романов. Целых двенадцать, Алекс! Но стоило ввести детективную линию — и я «не могу претендовать на приз». При том что выполняю свои обязательства, до сих пор плачу взносы, указываю ГиТЛЭР в списке ассоциаций, членом которых состою, пишу в пресс-релизах, что выиграла «Гарриет». Я поддерживаю ГиТЛЭР, черт подери. И меня не приняли. Ну и ладно, кого это касается? Пошли они все…

— Я не романтичен?

— Что? — Мэгги взглянула на Сен-Жюста, у которого вытянулось лицо. Выглядел он погрустневшим. Такое выражение лица она описывала в одной книге как опасно встревоженное.

— Я — не романтичен? Так считают эти Гарриеты? Что я, виконт Сен-Жюст, не романтичен?

Мэгги ухмыльнулась — это начинало ей нравиться. Во всем есть положительные стороны: вот тебе, герой! Ты не романтичен. Ты — настоящий жеребец, подарок судьбы, но — не романтичен.

— Глупые гусыни. Она отправила в рот очередные три конфеты.

— Не без этого, конечно. Но в чем-то они правы. У любовного романа, Алекс, должен быть счастливый финал. Двое влюбляются друг в друга и остаются вместе. А у тебя счастливого финала нет. Ведь ты не влюбляешься в одну женщину. Ты женщин любишь — во множественном числе. Ты — сериал.

— Угу, — Сен-Жюст, похоже, не слушал, просматривая распечатку. — Очень интересно.