Мое чужое лицо   ::   Муратова Ника

Под ней нет довольства, под ней я в смущении, и в страхе, и одинок,

Но я скрываю это.

Не хочу, что бы кто-нибудь знал.

Я в панике,

Вдруг мои слабости и страх проявятся.

Вот почему я надел маску,

Она помогает мне притворяться, закрывает от пытливых взглядов,

Но, может быть, такой взгляд — мое спасение,

Мое единственное спасение…

И я знаю это.

Да, да, если за ним — одобрение, если за ним — любовь,

Только это заставляет меня поверить в то,

Во что я не могу поверить.

Что я стою любви.

Но я тебе не могу этого сказать,

Не осмеливаюсь, боюсь.

Я боюсь, что ты взглянешь — и не примешь, не полюбишь меня.

Поэтому и играю я в эту игру.

За маской уверенности — дрожащий ребенок.

Так начинается парад масок,

Моя жизнь становится полем боя.

Кто же я? — спросишь ты

Я тот, кого ты хорошо знаешь,

Я — каждая встречная женщина,

Я — каждый встречный мужчина.

После этого прошел уже месяц. Страшно подумать… Сколько дней ушло на разбор по косточкам собственных ощущений. На попытки взглянуть на себя со стороны. На честность. Пришлось счистить уютную шкурку ложных убеждений, в которой было так удобно и безопасно. Чистить было больно.

Пятое октября. Сколько еще времени он потратит на размышления? Пока не станет поздно и безвозвратно? Пока он не признает свое полное поражение и её правоту?

Артем включил компьютер и подключился к интернету. Почтовый ящик был пуст. « У вас нет новых сообщений», выдала безжалостная система. От неё ничего нет. Ну, что же… Похоже, она не собиралась облегчать его участь. Этого следовало ожидать. Дважды она давала ему шанс, дважды протягивала руку, дважды он струсил.

«Написать новое сообщение». Окошко с готовностью раскрыло перед ним чистую страницу, ожидая соприкосновения с мыслями.

Осень вовсю качала свои права, заставляя забыть о теплых ясных летних днях. Дожди шли дни напролет, солнце лишь изредка выглядывало из-за туч, подмигивая обитателям земли. Желтые листья усыпали аллеи и тротуары, запах листвы усиливался дождем, взмывая над улицами, проникая в дома. Люди вновь оказались втянуты в борьбу за хорошее настроение, сопротивляясь пасмурным дням и сонливости.

Когда в один из вечеров, полных дождя и уныния, в дверь Альбининой квартиры позвонили, она с удивлением обнаружила на пороге Симонова собственной персоной. Не ожидая от него ничего хорошего, она нехотя пригласила его войти. Не то чтобы она перестала переживать по его поводу, но острота боли сменилась покорностью обстоятельствам. Что еще она могла сделать? Разве что ждать, пока судьба не подкинет еще один шанс.

Артем вошел, не поздоровавшись, не сказав вообще ни слова. Альбина тоже молчала. Она уже сделала для себя вывод, что Симонов закрыт для её слов, он не понимает и не хочет понять её, зачем же сотрясать воздух?

Он сел на диван, приглаживая мокрые от дождя волосы. Странно, но он был таким насквозь мокрым, словно простоял на улице как минимум час. Альбина подождала, пока она не заговорит, но молчание повисло в воздухе надолго. Тогда она уселась на ковре и вернулась к своим эскизам сумок для новой коллекции, словно и не было в комнате мокрого гостя, нервно сцепившего пальцы рук. Минут пять он наблюдал за ней, склонившейся над листами бумаги с карандашом в руках. Потом пересел с дивана на ковер, близко-близко, так, что капли с его волос упали на её запястье. Альбина не шелохнулась, боясь выдать свое волнение. Волнение от близости его тела, мокрого, пахнущего дождем и напряжением.

— Выходи за меня замуж.

Голос его прозвучал хрипло и странно.

— Почему?

— Потому, что мы нужны друг другу.

— Странное объяснение. Есть еще причины?

— Это главное.

— Нет. Это не главное. Главное — любовь.

— А это и есть любовь.

— Разве?

— Да.

Альбина, не отрываясь, смотрела в его глаза. Он не лгал.