Мое сердце - твое, любимый!   ::   Палмер Диана

Можно пожалеть бедняжку, которую никто не любил, но простить смерть Изадоры… Нет, он никогда не забудет, что по вине Норин лишился самого дорогого человека!

Следующую неделю Рамон провел на Багамах. Он поселился в маленькой гостинице на пустынном далеком острове и наслаждался полным одиночеством. Гулял по берегу, предаваясь болезненным воспоминаниям о безмятежно-счастливых днях медового месяца, когда-то проведенного здесь. Хотя их отношения с Изадорой не всегда были гладкими, он никак не мог привыкнуть к жизни без нее.

Однажды, разглядывая свое отражение в зеркале, он заметил пробивающуюся седину и впервые задумался о возрасте. Необходимо завести семью, вырастить сына, решил Рамон. Изадора не хотела иметь детей, а он не настаивал — ведь впереди была целая жизнь. По крайней мере, так казалось. Но теперь все иначе и, по-видимому, пришло время освободиться от прошлого. Мечты о любящей жене и веселых ребятишках, играющих в прибрежном песке, все сильнее овладевали Рамоном.

Вернувшись, он приступил к работе с большим рвением, чем когда-либо раньше.

Как-то раз после нескольких трудных операций, проведенных им в разных больницах, он получил вызов от дежурной сестры к больному в интенсивную терапию.

Дежурила Норин. Она холодно встретила его в ординаторской.

— Не знал, что ты сегодня здесь, — бросил ей Рамон.

— Я там, где следует быть. Твоего пациента, мистера Харриса, постоянно рвет. Он не может принимать лекарства.

— Где лечебный лист?

Она подошла к двери палаты, вытащила его из плетеной корзинки на стене и протянула ему. Рамон нахмурился.

— Тошнота началась во время прошлого дежурства. Почему до сих пор ничего не предприняли? — возмутился он.

— Сестры, если помнишь, работают по двенадцать часов, а в отделение за день поступило еще четверо больных. Все в критическом состоянии.

— Это не оправдание.

— Да, сэр, — ответила она автоматически и протянула ему шариковую ручку. — Напишите, что делать сейчас.

Рамон отправился взглянуть на пациента, потом составил инструкцию. Передавая ее Норин, он обратил внимание на яркий румянец ее щек при болезненной бледности лица. Ему вдруг пришло в голову, что так обычно выглядят пациенты-сердечники.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — выдавил он вопрос.

И девушка моментально сжалась в комок, приняла неприступный вид и словно бы отгородилась от него непроницаемой стеной.

— Немного устала, как и все в сегодняшней смене, — коротко бросила она. — Спасибо, что посмотрели мистера Харриса, сэр.

Он пожал плечами.

— Сообщите мне, если рвота продолжится.

— Да, сэр. — Ответ по-прежнему холодный, сдержанный.

Карие глаза Рамона сузились.

— Ты меня терпеть не можешь? — спросил он прямо.

Раздался ледяной смешок.

— Это зависит от меня? — Она отвернулась и снова приступила к работе.

Дежурство закончилось, и Рамон ушел из больницы. Но всю дорогу что-тр подтачивало его изнутри, не давало покоя. Отпуск обычно помогает расслабиться, а у него, по-видимому, этого не получилось.

Оставшаяся в клинике Норин тоже с трудом приходила в себя. Она пыталась успокоиться после разговора с тем, кому давным-давно отдала свое сердце. Он никогда не знал об этом и никогда не узнает. Изадора привела красавца Рамона в дом, и сердце Норин раскололось на две половинки. Ей не предназначались ни теплый взгляд его карих глаз, ни полная нежности улыбка, хотя она была готова отдать жизнь за один его поцелуй. Свой секрет девушка хранила вот уже шесть долгих лет. Особенно трудно ей пришлосв в последние два года, когда на нее обрушился целый шквал обвинений.

Норин знала: ее сердце, истерзанное переживаниями, могло остановиться в любую минуту. Но какое это имело значение! Ее жизнь предназначена для жертв и лишений.