Мой лучший роман   ::   Усачева Елена Александровна

 – Слушай, Огурцова! – Фролин приблизился к ней вплотную. – Какой ты стала красавицей, глаз не отвести. Ты смотри, всех в округе с ума не сведи, а то я ревновать буду.

Он резко оттолкнулся от забора и, громко захохотав, пошел дальше. Мимо Белки проплыли знакомые и незнакомые лица, но она на них не смотрела. Она только чувствовала, как от жарких слов, что произнес сейчас Стас, у нее горит лицо, как снова бешено стучит в висках кровь.

Огурцова медленно отошла от калитки и присела на лавочку. Мысли в голове путались.

Неужели? Кто-то наконец смог оценить ее по достоинству?

Она сорвалась с места и побежала к зеркалу. Так и есть. Волосы растрепаны, футболка запачкана зеленью, и на всю щеку бордовый румянец. Научиться бы делать так, чтобы не краснеть… Вот было бы здорово.

Изабелла расчесала волосы, собрала их в пушистый рыжий хвост, подправила разлохматившиеся брови, провела пуховкой по маленькому вздернутому носику. С чего она решила, что нехороша? Очень даже хороша. Тем более после таких слов… Он будет ревновать… Как же, станет он это делать. Да и не один он приехал, а с девушкой. Тоже небось красавица… Надо будет на нее посмотреть.

Белка снова показалась на крыльце, застыла в дверном проеме – бедром касается двери, правая рука поднята вдоль косяка. Эффектная поза, она сама ее придумала.

– Здравствуйте, – раздался знакомый голос из-за забора.

Максим!

Огурцовой очень хотелось сорваться и побежать по дорожке. Но она даже не думала двигаться. Для Лаврентьева у нее была выработана специальная тактика. Месяц она всячески давала понять, что он ей нравится, – постоянно попадалась ему на глаза, а когда он проходил мимо, совершала один и тот же ритуал: опускала глаза и вздыхала; заводила с ним интересные разговоры о литературе и живописи. Изабелла была убеждена, что ей удалось заинтриговать Макса. Он несколько раз пригласил ее погулять, вел умные беседы о каких-то поэтах древности и о том, кто мог написать «Повесть временных лет». Словом, мышка уже сидела в мышеловке. Теперь наступил новый виток. Мышка должна была попробовать отравленного сыра – привыкнув к общению с Белкой, Лаврентьев теперь обязан был сам проявлять активность.

Именно поэтому Белка все еще стояла на крыльце. Только лицо подняла к солнцу и закрыла глаза – мол, она ничего не видит и не слышит. Стоит, медитирует.

– Здравствуйте!

Максим галантно раскланивался с Белкиной мамой. Пока Огурцова удивлялась, момент был упущен – Лаврентьев заметил, что она на него смотрит.

– Здравствуй, – улыбнулся Макс. – Ты сегодня не на речке? А я принес тебе книгу. Помнишь, я рассказывал тебе о древнеримском философе и историке Плинии-младшем. Вот, почитай, это интересно.

Если бы Огурцова была не Огурцова, а какая-нибудь Пупкина, она бы возмущенно заорала: «Другого повода зайти у тебя нет? Только с макулатурой таскаешься! А то, что я почти целый день дома сижу, тебя жду, это не в счет? Да катись ты со своим пыльным Плинием!..»

Но ничего подобного Белка не сказала, а только медленно улыбнулась и нерешительно протянула руку к книге.

– Тяжелая, – взвесила она на ладони объемный талмуд. – Обязательно прочитаю.

Пока Белка вертела книгу, та чуть не выскочила у нее из рук. Максим резко наклонился вперед, подхватывая свою собственность, из-за чего случайно толкнул Огурцову рукой в грудь. Тут же стал извиняться, краснеть и покашливать. Белка глупо хихикнула и спустилась по ступенькам во двор. Все-таки мальчишки примитивные существа, ими так легко управлять.

– Помоги мне, пожалуйста, – еле слышно прошептала Огурцова, дойдя до куста малины. – Ты не сорвешь мне несколько ягод? Я так боюсь оцарапаться.

Она села на краешек скамейки и скромно потупила глаза. Максим с готовностью полез в колючие кусты.