Моя безумная фантазия   ::   Рэнни Карен

По-моему, я ему страшно не понравился, но это небольшая потеря, потому что наши чувства оказались взаимными. Но тебя не было и там.

Он подошел к окну и уставился в стекло, словно оттуда открывался захватывающий вид. Только через несколько секунд она поняла, что в темном стекле отражается комната и он разглядывает ее.

— Известие от Берни я получил только через десять месяцев. Все это время я думал, надеялся, молился. Ты знаешь, о чем я думал, Мэри-Кейт? — Он повернулся и посмотрел на нее. Улыбнулся, когда она в ответ покачала головой. — Думал, что ты умерла, как Алиса. Что безумие вышло из той самой могилы и захватило тебя в плен.

— О, Арчер!..

Она и представить не могла, что он будет так мучиться.

— Никакой записки, Мэри-Кейт. Никакого объяснения. Неужели я был таким жестоким тюремщиком?

— Что я могла сказать, Арчер?

Он подошел ближе. Ее сердце забилось быстрее. С ней всегда так было при его приближении.

— «Прости, Арчер, но я не могу остаться. Мне не нравишься ни ты, ни твой образ жизни. Я жажду шумной компании своих пропавших друзей, лондонского шума. Я ищу другого мужчину, который станет прикасаться ко мне с меньшей поспешностью и большим тактом, который будет больше улыбаться и без конца смеяться». — Он протянул руку и дотронулся до пряди волос у нее над виском. — Что скажешь, Мэри-Кейт? Разве трудно было написать такое письмо?

— Это было бы неправдой.

— И какова же правда?

Как легко она опять попалась в его словесные сети! Что скажет этот граф, услышав то, что, как ему кажется, хочет услышать? Может ли она обнажить перед ним свою душу?

— «Прости, Арчер, но я не могу остаться. Я и дня не могу с тобой прожить, чтобы не испытывать огромную боль, когда ты разрываешь наше единение. Моя привычка к самозащите укоренилась очень глубоко. Мне нравится твой образ жизни, я не желаю ничего другого, но мне нет здесь места».

Он некоторое время молчал. Его взгляд был устремлен куда-то поверх нее, и по лицу Арчера Сент-Джона невозможно было понять, о чем он думает. Ничего не отразилось на этом лице, что могло бы подсказать Мэри-Кейт, что он чувствует.

— И ты оставила меня, чтобы опять служить в таверне?

— Нет, не совсем. — Она мягко, несколько меланхолично улыбнулась. — Я хозяйка «Золотого орла». Наполовину. Вторая половина принадлежит твоей матери. Это она дала мне денег. И разумеется, ничего тебе не сказала?

— Но почему таверна, Мэри-Кейт? Почему такое место, где собираются мужчины? Где за стоимость эля они могут строить тебе глазки?

— Я больше ничего, кроме этого, не умею, Арчер Я подаю хорошую еду за умеренную плату, предлагаю эль и виски и некоторый уют.

— И как далеко ты заходишь с предложением этого комфорта, Мэри-Кейт?

Он пальцем очертил линию ее подбородка. Она вздрогнула и отпрянула.

— Ты за этим и приехал, Арчер? Обвинять меня в легкомыслии?

— А что, если так и есть?

— Это тебя не касается. Это моя жизнь.

— Все, что ты можешь сказать?

— Все, что могу сказать. И все, что говорю. Арчер, возвращайся в свое убежище, удовлетворенный моим ответом.

Пожалуйста, Арчер, не уходи. Не сдавайся так легко. Он, казалось, услышал ее мысленный призыв, потому что улыбнулся:

— А что я скажу голосу?

— Какому голосу?

— Который непрестанно шепчет мне на ухо. Он похож на голос моей умершей жены, которая заставляет меня идти к тебе с такой настойчивостью, что мне ничего не остается, как подчиниться. Не надо так таращить на меня глаза, Мэри-Кейт Беннетт. Ты считаешь, только тебе являются духи?

— Но ты же не веришь в подобные вещи! Арчер только улыбнулся в ответ.

— А ты никогда не спрашивала себя, каким образом я очутился в тот день в коптильне? Меня привел туда не здравый смысл. Не ум и не мудрость, а голос призрака, шепот духа.

— Я никогда не думала об этом раньше.

— У меня было много времени, моя драгоценная Мэри-Кейт.