Мужчина и женщина   ::   Шоун Робин

Это пробудило томление, которого ей не довелось испытать до сих пор. Хоть бы он стиснул ее… укусил… впился зубами… Она выгнулась всем телом, моля о ласках, описания которым не находила. Он сильнее сжал руки, сминая, массируя, растирая… грудь, бедро… спину…

Огненный водоворот обжигающего жара окутал ее сосок, и острые зубы одновременно вгрызлись в ореол… Ее лоно сжалось… от боли… от удовольствия. Она подалась вперед, запутавшись руками в его волосах, затерянная в эротических ощущениях, которые он рождал, в воспоминаниях, которые вызывал…

— Я просила его ласкать меня между бедрами, — шепнула она.

Теплый воздух овеял ее живот. Нежные пальцы коснулись Меган… Тень ощущения… Пальцы араба, не англичанина.

Тихий неприличный хлопок разорвался в воздухе: это его губы выпустили сосок. Озноб от холодного воздуха мгновенно сменился теплом его дыхания.

— Твой венерин холмик покрыт волосами.

Прошло несколько мгновений, прежде чем смысл его слов дошел до нее. Каждый нерв ее тела сосредоточился в пальцах, теребивших его волосы.

— Да. — Ее дыхание участилось… слишком участилось… Сейчас она лишится чувств. Она, которая никогда раньше не падала в обморок! — Разумеется.

— Мусульмане выбривают волосы на теле. Его нога задела ее колено, мускулистая, но шелковисто-гладкая…

— А вы? Тоже выбриваете волосы? — неожиданно вырвалось у нее.

— Я строго следую законам ислама, — бросил он.

Мириады мыслей кружились в ее голове: неужели религия воспрещает ему дотрагиваться до женщин? Может, поэтому в пятьдесят три года он все еще девственник? И действительно ли его чресла чисто выбриты?

— Записано в книгах, что женское лоно влажнеет от желания и что в момент наслаждения ее плоть становится твердой и наливается кровью, как петушиный гребень, — пробурчал он. — Ты тоже влажна от желания, Меган?

Влажна и набухла. Ей казалось, что она тонет в запахе пряностей и жаре его тела.

— Да, — запинаясь, выговорила Меган. — Так оно и есть.

— И когда достигнешь момента наслаждения, твоя плоть поднимается, как петушиный гребень?

— Ты можешь коснуться моего лона…

Мег съежилась от собственной откровенности, на которую способна только шлюха; она раздвинула ноги в бесстыдном приглашении женщины, открывающейся мужчине.

Ночной воздух ворвался в комнату, охлаждая ту часть ее тела, которая налилась соками, подобно перезрелому фрукту. Холод немедленно сменился пульсирующим жаром.

Он сжал ее, меся, словно тесто, грубо лаская. Меган замерла, боясь вызвать у него отвращение.

Муж касался ее лишь мимолетно, подводя свое достоинство к ее порталу. И никогда не медлил ни одного лишнего мгновения. О чем он думал, случайно дотрагиваясь до нее? О чем думал этот человек, касаясь женщины впервые в жизни?

— Ты истекаешь влагой.

— Мне очень жаль, — быстро, словно оправдываясь, выговорила она и сжалась от напряжения, приготовившись к тому, что он сейчас ее оттолкнет.

— Почему ты извиняешься?

Его дыхание раскаленным тавром легло на ее живот: он смотрит вниз, словно способен видеть в темноте. И возможно, так оно и есть.

— А с другим мужчиной ты не становишься такой мокрой?

— Я…

Длинный жесткий, мозолистый палец утонул в скользких влажных складках ее лона.

Она выпустила из рук волосы Мохаммеда ради более надежного якоря: его плеч. Они были напряжены, совсем как ее тело. Сильные, надежные, истинно мужские.

Меган ждала его следующей фразы, следующего вторжения. Сам воздух, похоже, раскалился от чувственного порыва.

— Отверстие в твоем лоне чересчур узко.

Он скользнул глубже, ее тело упорно сопротивлялось.

— Ты хотела, чтобы тебя ласкали именно здесь, когда просила его потрогать между бедер?

Меган зажмурилась, отсекая тьму, состоявшую из его волос и боли прошлого.