Наполеон и Мария-Луиза   ::   Бретон Ги

— Великолепно! — сказал он. — В таком случае, раздевайтесь и ложитесь, я сейчас вернусь.

Дрожа от возбуждения, он удалился на свою половину, чтобы переодеться, принять ванну и надушиться. Четверть часа спустя, он вновь появился перед Марией-Луизой в халате на голое тело.

Забившись в угол постели и натянув до самого носа одеяло, эта юная особа, еще год назад не подозревавшая, что мужчины чем-то отличаются от женщин, старалась воскресить в памяти отрывочные и беспорядочные сведения о том, что должно происходить в брачную ночь.

Наполеон молча скинул халат и одним прыжком очутился возле жены. «И тогда она поняла, — пишет историк, — что соединила свою жизнь с решительным человеком».

Пока Наполеон с присущим ему темпераментом и напористостью преподавал императрице первый урок любви, гости ждали, когда их пригласят к столу.

Вскоре к ним вышел камергер и объявил:

— Их величества изволили уединиться!

Все остолбенели.

Как, королевская чета изволила тайком от всех отправиться обедать! Нет, это просто невероятно!

— Но где же они? — спросил кто-то из приглашенных.

Тут появился запыхавшийся генерал Бертран, и его слова были ответом на этот вопрос:

— По-видимому, они в постели!

Герцоги и герцогини, маршалы и бароны в полной растерянности переглянулись. На их памяти такой бесцеремонной и бесстыдной брачной ночи еще не было.

Поджав губы, все разошлись по своим комнатам. Но, несмотря на напускную строгость и внешнее суровое осуждение, что-то неуловимое в их взглядах говорило о том, что думают они иначе.

«Назавтра, во время утреннего туалета, — сообщает нам Констан, — император спросил меня, заметил ли кто-нибудь, что он нарушил этикет. Я ответил, что нет, рискуя быть уличенным во лжи. В эту минуту вошел придворный, который еще не был женат. Его величество потрепал его по щеке и сказал: „Дорогой мой, женитесь только на немке. Немки — лучшие женщины в мире: нежные, добрые, наивные и свежие, как розы“. Судя по довольному виду его величества, можно было заключить, что он нарисовал портрет конкретной женщины и совсем недавно расстался со своей моделью.

Приведя себя в порядок, император вернулся к императрице, а к полудню приказал подать завтрак прямо в спальню, велев служанкам ее величества накрыть столик около кровати. Весь остаток дня он был весел и обаятелен…»

Вечером в кругу друзей он объявил:

— Она делала это, смеясь!

В течение суток император беспрестанно рассказывал о брачной ночи, не забывая упомянуть о девственности Марии-Луизы, в подробностях живописал испытанное наслаждение и продолжительность любовных утех. Затем настало время подумать о серьезных вещах.

29 марта супруги выехали в Сен-Клу, где при большом стечении народа, в присутствии всего двора был отпразднован их гражданский брак, а 2 апреля, в яркий солнечный день, императорская чета торжественно въехала в столицу.

Под торжественные возгласы трех миллионов зрителей Мария-Луиза прошла пешком по Елисейским полям до площади Согласия. Там, где семнадцать лет назад была гильотинирована ее знаменитая тетка, Мария-Антуанетта, французский народ сегодня приветствовал новую императрицу-австриячку…

Кортеж пересек парк Тюильри и въехал в Лувр — там должен был состояться церковный брак.

Однако начало церемонии омрачил небольшой инцидент: сестры Наполеона отказались нести шлейф императрицы. Императору пришлось поставить их на место:

— Королева неаполитанская! Великая герцогиня королевства Тосканского! Принцесса Боргезе! — закричал он. — Тем, кто ходил с корзинкой на рынок, думаю, будет не зазорно подержать трен королевы!

И порядок был восстановлен.