Поезд-беглец   ::   Кроун Рэй

Мои оболтусы гирляндой висели на разных этажах-плошадках продуваемой всеми ветрами вышки и начали даже раскачивать ее. Тут уж я серьезно испугался за их жизнь и приказал всем спуститься. Именно в этот день мы пожалели, что никто из нас не догадался «увести» — пусть плохонький — фотоаппарат, чтобы осталась память о нашем верном братстве. Наш поход завершился драматически: кто-то из местных жителей донес в полицию, и к нам нагрянула машина с двумя патрульными. Ребята попались опытные: они сразу раскусили, кто здесь отдает приказы, и не стали распылять свои силы, решив сосредоточиться на мне. За неделю я тоже сумел основательно изучить близлежащую местность и минут пять водил полицейских за собой. Правда, я понимал, что слабее их и что погоня не будет бесконечной. Ноги вынесли меня на ту самую поляну, где стояла геодезическая вышка. И, уже ни мгновения не раздумывая, я тут же полез по лестнице вверх. Спросил бы кто-нибудь меня в тот миг, зачем я это сделал, — клянусь, не смог бы ответить. Но, карабкаясь на вышку, я кинул взгляд вниз и увидел, что один полицейский сразу бросился за мной вдогонку, потом обменялся двумя-тремя фразами с напарником, и тот начал взбираться следом за первым. Их можно было понять: на большой высоте, на узкой площадке, мало ли что произошло бы, вздумая я сопротивляться. Но они не подумали, что дали мне шанс на спасение. Два лестничных марша разделяли меня и ближайшего полицейского, когда я залез на самую верхотуру. Второй отставал еще на один пролет. На секунду оба задержались на лестнице, когда я сбросил вниз свой любимый цветной пиджачок — он давно уже был мне маловат, но я страшно не люблю расставаться со своими старыми вещами из обуви и одежды. Пиджачок плавно опустился на землю, и один из моих верных помощников выскочил из леса и прихватил его, из чего я сделал правильный вывод, что мои лучшие силы где-то рядом и наблюдают за мной, а подальше должны были увести только младших, которые послабее. Стоя на верхней площадке, я начал движениями тела раскачивать деревянную вышку, и подъем полицейских резко замедлился. «Ангелы» выскочили из леса и стали мне помогать. Хотя с земли это делать гораздо труднее, но все-таки ребят было немало. Ближайшему ко мне полицейскому оставалось преодолеть несколько ступенек, когда вышка уже ходила ходуном, расскрипевшись на всю округу, и, словно ненавистные оковы, она успела сбросить с себя пару бревен-креплений. Я набрал воздуху в грудь и, оседлав крышу вышки, раскачал это громоздкое и дряхлое сооружение в последний раз, после чего, преодолев страх перед тридцатиметровой высотой, с отчаянным и пронзительным визгом прыгнул вниз. Я не был уверен, сумею ли достать до одного из стогов сена, но другого выхода у меня не было. Мне повезло. Как обычно, мне повезло. Я приземлился в мягкую, недавно скошенную траву, зарывшись в нее с головой. Я был оглушен тем, что только что совершил, но, не теряя времени, тут же попытался взять себя в руки после столь грандиозного полета. Подняв голову вверх, я увидел жалкую и страшную картину: поскольку «ангелы» не переставали раскачивать вышку ни на секунду, от нее уже оторвалась целая куча перекрытий, лестниц, досок. Спуститься нормальным образом уже было невозможно. Повторить мой прыжок полицейские не решались. А зря: их минутное колебание тоже стоило им жизни. Вышка все-таки в мгновение ока рухнула, рассыпавшись, как карточный домик, и образовала как бы еще один стог. Но деревянный. Скорее всего, он стал могилой для обоих парней. Если это так, то, получается, первое убийство на мой счет надо записать в этот день, а не тогда, когда на катке я ударил шестнадцатилетнего «лорда» коньком в висок. Газет я не читал и не читаю, о судьбе полицейских я так никогда ничего и не узнал.