Недоверчивые сердца   ::   Роджерс Мэрилайл

Не желая давать ей более того, что получил, он оставался на месте. Их отношения никогда не были сердечными, даже тогда, когда она была ему приемной матерью, — он наблюдал, как она сначала строила заговоры с мужем, а потом обратила против Генриха его собственных сыновей. Это укрепило Гаррика в подозрениях и в дурном мнении о прославленной красавице.

Установилось долгое молчание; Элеонора изучала противника — поскольку он всегда был противником. Нет сомнения, что он ее презирает — как всегда, — потому что она умело управляется с людьми. Когда она впервые встретилась с его неодобрением, она с королевским величием рассудила: это — беспочвенное детское осуждение. Как она могла объяснить мальчику, с рождения предубежденному против женщин, что в ее положении можно или управлять, или быть управляемой? Как он мог понять ее потребность в независимости, когда видел, что другие женщины легко подчиняются? Понять, что те — не дважды королевы, не матери принцев и принцесс двух королевств, которых скорее заключат под стражу, чем простят?

С того времени, как она видела его в последний раз, он из красивого юноши превратился в удивительно красивого мужчину. Тогда он был высоким, теперь же фигура налилась мускулами. Она была достаточно опытна, чтобы судить о мужчине, и гордилась этим опытом. Он все еще был худощав и легок на ногу, но в нем таилась грозная сила, способная молниеносно поразить врага. Она слышала немало разговоров от тех, кто вернулся с войн Генриха и лично видел графа в бою. Его прозвали Ледяным Воином. Действительно, светлые серые глаза, будто очерченные по кругу углем, смотрели с таким ужасающим холодом, что, казалось, могли сковать льдом любого. Он словно родился с этим ледяным панцирем, не пропускавшим чувства; когда он жил у нее, ни одной женщине не удалось растопить или хотя бы отбить малейший скол от этой ледяной глыбы. Затем дворцовые сплетни, неизменно достигавшие ее ушей, сообщали: и при дворе Генриха ни одна дама, как бы она ни была красива и горяча, не смогла завоевать сердце этого мужчины.

Гаррик неподвижно стоял под изучающим взором Элеоноры, пока она не обратила внимание на его рыжеватого спутника.

— Тебе посчастливилось иметь компанию в пути? — Элеонора изящным жестом указала на молодого человека.

— Познакомьтесь, это Коннел, барон Райборн, — представил своего спутника Гаррик, причем не назвал ни имени, ни титула стоявшей перед ним женщины. Это было маленькое оскорбление, которое Элеонора не упустила. — Мой друг, как и я, возвращается домой. Мы братья по оружию и решили ехать вместе. — Казалось, Гаррик предупредил королеву: не пытайтесь вовлечь в свои планы молодого человека, сторонника Генриха.

Элеонора распознала предупреждение, но отказалась принять его и кивнула второму гостю с улыбкой, исполненной ее прославленного обаяния.

— Добро пожаловать, лорд Коннел.

Коннел, открытая и добрая душа, выступил вперед и поцеловал руку королевы. Он не разделял сдержанности друга. Может, эта женщина — враг, но она со всей любезностью подарила ему свое расположение, и он с легким сердцем его принял. К тому же он впервые встретился лицом к лицу со столь прославленной красавицей; она действительно была необычайно красива, несмотря на возраст.

Улыбка Элеоноры потеплела. Приятно было видеть искреннее восхищение, оно с избытком возмещало отсутствие такового у Гаррика.

— Прошу прощения, меня не предупредили о вашем приезде, и личные покои для вас не приготовлены. Как воин, вы, конечно, понимаете, что крепость была построена для защиты от врагов, она выбрана для моего пребывания не за комфорт, а за толщину стен. Трудно было ожидать, что меня осчастливят гости, и удобства для них ограниченны. Боюсь, вам обоим придется жить в одной комнате, хотя лишнее ложе найдется.