Ненависть или любовь?   ::   Кейли Элизабет

А вы, как я слышал, всерьез увлеклись археографией и собираетесь остаться в нашем университете, чтобы отыскивать и публиковать новые памятники письменности? Я запомнил несколько ваших статей в журналах.

– Да, сэр, я очень увлекалась археографией, – пробормотала Сьюзен, удивляясь, что столь знаменитый и титулованный ученый вообще запомнил ее, студентку.

– Почему же в прошедшем времени? – усмехнувшись, спросил профессор Бьюинс.

Потому что теперь я встретила вас и, кроме папирологии, меня больше ничто не сможет увлечь! – чуть не сказала Сьюзен, но вовремя опомнилась и лишь пробормотала что-то невразумительное в ответ.

– Садитесь, мисс Барбьери, – велел ей профессор, – но учтите, я вас запомнил, так что теперь на экзамене вам придется отвечать не только на вопросы билета.

– То есть? – удивилась Сьюзен.

– Вам придется ответить и за это опоздание. Советую заниматься как можно усерднее, мисс.

Сьюзен с глубоким вздохом то ли облегчения, то ли разочарования села на свободное место и вытащила конспект. Она внимательно слушала продолжение лекции профессора Бьюинса, но каждый раз, когда смотрела на него, Сьюзен забывала обо всем на свете и слышала не сухие факты и комментарии к ним, а бархатные нотки страсти, любви, пусть и не к ней, а к абстрактной науке, но даже этими крохами Сьюзен упивалась. А стоило профессору лишь посмотреть на нее, как щеки тут же заливал густой румянец.

Боже мой! – восторженно подумала Сьюзен. – Это же надо – я влюбилась в своего преподавателя! Влюбилась с первого взгляда, как в сказке. Но что же мне теперь делать?! Как я смогу жить, зная, что никогда профессор Бьюинс не будет со мной? Он ни за что не женится на своей же студентке. Да что там не женится! Он даже не обратит на меня внимания! Для него я – всего лишь еще одно лицо из бесконечной череды. Но ведь в моих силах сделать все, чтобы он понял: я не как все, я лучше всех! Может быть, если профессор увидит, как старательно я изучаю папирологию, как отлично успеваю по его предмету, увидит мои статьи на эту тему в журналах, он вспомнит свою студентку хотя бы за тем, чтобы поспорить со мной. И может быть, тогда он поймет, что я все это сделала только ради того…

– Мисс Барбьери! – ворвался в ее мысли глубокий баритон профессора Бьюинса.

– Мне кажется, что вы где-то далеко от нас.

– Простите? – Сьюзен непонимающе посмотрела на него.

– Я задал вам вопрос, мисс, будьте добры, ответить на него.

– Но я… я не услышала вопроса, – обреченно сказала Сьюзен.

– Я не пойму вас, мисс, вы сегодня хотите вывести меня из себя? Я привык к тому, что на моих лекциях студенты слушают меня, а не мечтают о прекрасных принцах! – Он недовольно фыркнул.

– Итак, мисс Барбьери, даю вам шанс исправиться. Чем интересен для нас акминский папирус?

К тому моменту как профессор задал вопрос, Сьюзен уже успела собраться с мыслями и начала обстоятельный ответ. Она даже позволила себе немного улыбнуться. Ее родители долго возились с этим папирусом, а потом старший брат Джон продолжил их работу. Сьюзен глубоко вздохнула, прикрыла глаза, представляя себе многочисленные фотографии этого памятника древней мысли, и начала говорить:

– В отличие от большинства папирусов, имеющих форму свитка, акминский папирус собран в виде книги, переплетенной в очень твердую кожу и содержащей в себе шесть исписанных листов. Состоит из двух механически соединенных частей. Более древняя первая часть состоит из таблиц, содержащих результаты умножения первых двадцати целых чисел на дробь две третьих и на дроби с единицей в числителе от одной третьей до одной двадцатой включительно.