Ненавижу-люблю   ::   Барская Мария

— Может, вы попросту сами дойдете?

— С удовольствием, только бы вас больше не видеть, только нога, по-моему, сломана.

— У таких, как вы, вечно что-нибудь сломано, — мстительно прошипел хозяин шкафа.

Гнев захлестнул меня с новой силой.

— Откуда вы знаете, какая я? Ведь первый раз в жизни видите.

— Тип до боли знакомый и распространенный, — скривился он.

Степан кашлянул.

— Вы, это, хозяева, между собой, может, потом разберетесь? У нас время, чай, не казенное — деньги. И так сколько с вами тут потеряли.

Хозяин шкафа, схватив меня в охапку, легко перекинул через плечо и кинулся вверх по лестнице.

Я замолотила кулаками по его спине.

— Больно же! Больно!

— Терпите, не то в пролет брошу.

— Тогда вас осудят за убийство.

— А я на грузчиков все свалю.

Добежав до двери, ведущую на площадку моего этажа, он поставил меня на здоровую ногу.

— Ну открывайте.

— Чем, интересно? — спросила я. — Ключи в сумке, а она там осталась.

Он взревел и, произнеся словосочетание из репертуара грузчиков, кинулся обратно.



II

Сумочку он мне всунул со словами:

— Везет же некоторым. Не украли.

— Если бы украли, то исключительно по вашей милости, — не осталась в долгу я.

Он взвился:

— Это еще почему?

— Потому что вы меня уволокли без предупреждения.

— Можно подумать, мое предупреждение что-нибудь изменило бы. Вы, по-моему, и так мало чего соображали.

— После того, что вы сделали с моей ногой, удивительно, что у меня вообще мозги не отшибло.

Этот свинский тип утомлял меня все сильнее и сильнее, да и боль в ноге, между прочим, усиливалась.

— Если вы тут собрались ночевать, то не надо слишком больших предисловий. Просто скажите, и я уйду. У меня, кроме вас, полно дел.

Скрипнув зубами, я отомкнула замок общей двери, а потом, с отвращением опираясь о его руку, доскакала на здоровой ноге до квартиры и вновь принялась возиться с замками. Один из них у меня очень тугой; очередной Петрович мне его ставил, поэтому дверь не всегда открывается сразу.

И вот тыркаюсь я с ключом, а этот хам неприятный вдруг произносит так гаденько:

— А вы вообще-то уверены, что это ваша квартира?

Ох, как я опять обозлилась!

— Может, вам паспорт показать?

Другой бы на его месте сквозь землю от стыда провалился, а этот лишь хмыкает.

— Да не мешало бы, — говорит. — А то арестуют меня как соучастника ограбления.

— Ну да. И на грабеж я пошла со сломанной ногой.

Я надеялась, он хоть после этого заткнется, а он спокойно себе отвечает:

— Нет, шли вы как раз со здоровой.

— Я здесь, да будет вам известно, уже два года живу! Меня каждая собака знает. А вот кто вы — неизвестно. Может, вы вообще террорист, а в шкафу у вас бомба.

— Но она же не взорвалась, — продолжал идиотничать он. — А что вас здесь каждая собака знает, большой вопрос. То есть насчет собак не спорю. Но вот старичок с ковром не признал вас, не призна-ал, хотя живет тут с момента постройки дома.

Да он вообще в полном маразме! Маму родную не признает. И жену тоже, если не в собственной квартире, а на улице ее встретит. Сами подумайте, хотя думать вы, по-моему, не умеете, какой нормальный человек потащится по темной лестнице с ковром, да еще без перспективы подняться с ним вверх на лифте. Хотя, — я мысленно фыркнула, — некоторые еще более сумасшедшие шкафы в темноте таскают.

— Дался вам этот шкаф.

Я со злорадством отметила, что мои выпады достают его все сильнее и сильнее. И тут он меня ошарашил совершенно неожиданным вопросом:

— У вас что, нижнее белье по квартире разбросано? Клятвенно обещаю не смотреть.

Я удивилась:

— Какое белье? — Вроде, когда уходила утром, в квартире был полный порядок.

— Ну почему-то же вы не хотите меня пускать.

От злости, которую во мне вызывал этот тип, мне наконец удалось справиться с замком.