Неподдельная любовь   ::   Картленд Барбара

— Я был бы очень рад, но, к сожалению, я занят.

При этом он подумал, что вечер с Дафной Бертон явится достойным финалом победного дня.

Он познакомился с леди Бертон всего четыре недели назад. Увидев ее во время многолюдного обеда в Эпсли-Хаус, он был совершенно очарован: вне всякого сомнения, это была одна из самых красивых женщин высшего света.

Она привлекала к себе скорее неким магнетизмом обаяния, нежели безупречностью черт.

Когда джентльмены вышли к дамам в гостиную, маркиз счел закономерным тот факт, что леди Бертон присоединилась к нему.

— Я много наслышана о вас, милорд, — проворковала она нежным голоском.

— Надеюсь, вы слышали только хорошее! — ответил маркиз.

Его позабавили ее вопросительный взгляд и едва заметная насмешливая улыбка на обольстительных губках.

— Ну конечно! Могло ли быть иначе?

Он рассмеялся, поняв, что в эту минуту они думают об одном и том же: хоть он и слывет человеком незаурядным во многих отношениях, светских сплетников занимают в первую очередь его любовные похождения.

«Видит Бог, я стараюсь не афишировать свои связи!» — мысленно пытался оправдать себя маркиз.

К несчастью, он был слишком известной и влиятельной личностью, чтобы не вызывать сплетен, причем не только среди женщин, но и в мужском обществе.

Король в бытность свою принцем Уэльским стал законодателем моды на громкие любовные связи. Поэтому маркизу было не так-то легко поступать иначе.

Однако он считался не только великолепным наездником и знатоком лошадей: он зарекомендовал себя рачительным хозяином-землевладельцем, уделяющим много времени и внимания поместью со всем его хозяйством и угодьями.

В данный период он занимался своим фамильным домом Кейном, находившимся в Хантингфордшире.

Эта постройка представляла собой великолепный образец архитектуры классицизма. Но следующие поколения слишком мало заботились о модернизации помещений, в том числе парадных покоев, поэтому теперь все здесь настоятельно требовало ремонта и переоборудования.

Маркиз также пытался приобрести мебель георгианского периода, которую в свое время заменили тем, что он называл «викторианскими ужасами». Это осквернение родового гнезда произошло в самом начале долгого правления королевы Виктории.

Еще одним важным делом явилось расширение картинной галереи. Маркиз добавил к ней полотна художников, которых не смогли оценить его предки.

Среди его недавних приобретений было изображение Венеры, которым он очень гордился, пока не увидел леди Бертон. После этой встречи он решил, что она в гораздо большей степени заслуживает право называться Венерой.

Он ухаживал за ней поначалу лениво, затем все более настойчиво, поскольку ему никак не удавалось побыть с ней наедине.

— Мой муж страшно ревнив, — объясняла она. — Вы должны понять, я хочу видеться с вами, но это было бы ошибкой.

— Почему ошибкой? — недоумевал маркиз.

Его интерес к ней и желание становились все сильнее. Но приходилось удовлетворяться короткими свиданиями в разгар дня. И хотя в таких свиданиях не усматривалось ничего предосудительного, так как они были в моде, маркиз считал это время вовсе не подходящим для любовных утех.

Когда они гостили в поместье графа Донкастерского, вместе с леди Бертон приехал муж, который ни на минуту не спускал с нее глаз.

Леди Бертон сказала правду: ее супруг действительно оказался ревнивцем!

Маркиз уже начал впадать в уныние, даже подумывать, что придется оставить в покое новую пассию, но два дня назад Дафна Бертон неожиданно сообщила ему, что муж уезжает в Париж.

— Он будет в отъезде со среды до пятницы, — уточнила она.

Маркиз молча ждал продолжения.

— Я подумала, — добавила леди Бертон, — что, возможно, вы захотите отобедать у меня в четверг.