Невеста оборотня   ::   Билл Альфред

— Я только имел в виду преподать ему урок американских манер, — весело произнес я и открыл дверцу кареты, так как экипаж остановился перед домом нашего дядюшки, а сам дядя Баркли, возвратившись после трудового дня домой, как раз поднимался по пологим ступеням из чистого белого камня к парадной двери дома, окруженного железной оградой, к которому вела от самых ворот вымощенная кирпичом дорожка. Пока он не видел нас, я успел одним быстрым взглядом уловить то впечатление усталости, которое производили его склоненная на грудь голова и опущенные плечи. Но как только он услышал скрип колес нашего остановившегося экипажа, он тут же распрямил свои плечи и, полный достоинства, сошел к нам навстречу. Я заметил, как Фелиция бросила быстрый и испуганный взгляд на его шикорополое пальто и парик, которые он продолжал носить, невзирая на моду, изменившую фасоны, после того как услышал, что в этой одежде он похож на президента Вашингтона. Дядя приветствовал ее одной из своих тщательно составленных фраз и по-отечески заключил в объятия, затем повернулся, чтобы поздороваться с ее слугами и рекомендовать их под начало Барри, своего верного дворецкого и камердинера, который в этот момент торопливо спускался по ступенькам, чтобы заняться размещением багажа. Фелиция быстро почувствовала искреннюю сердечность и природную доброту дяди, скрываемые под его внешней напыщенностью.

Девушка была забавна и непосредственна, а отнюдь не холодна и высокомерна, как повела бы себя на ее месте почти любая другая девушка; и она, с радостью согласившись принять на себя обязанности хозяйки дома, церемонно предложенные дядей, как во время ужина, так и впоследствии, показала, насколько органично подошла к укладу и традициям дома, и если выразить впечатление одной фразой, можно было бы сказать: более точное соответствие просто невозможно.

Дядя не послал обещанного на этот вечер приглашения мосье де Сен-Лаупу, но, любуясь милым лицом Фелиции и красивыми молодыми плечами, нежно белеющими в лучах серебряных подсвечников, стоящих вдоль обеденного стола из темного красного дерева, отправил ему записку с извинением; и я не знаю, что было приятнее наблюдать: его сдержанное восхищение вновь воцарившимся за его столом вдовца женским великолепием, или непринужденные дружелюбие и деликатность, с которыми молодая девушка в тот самый момент, когда он так хотел этого, приняла на себя каждую из своих новых обязанностей.

После ужина, среди немного старомодного изящества затемненной гостиной, отпертой и приготовленной для приема только за неделю до приезда Фелиции, девушка, заняв место у камина и укрепив полотно на снятые с дальней полки пяльцы, принялась смешить дядю своими рассказами о приключениях, случившихся с ней в пути. Спустя некоторое время он передал Фелиции ключ от клавесина, много лет бывшего только великолепным черно-красным, инкрустированным золотом саркофагом, безмолвно хранившим в себе музыку, и мягкая добрая улыбка светилась на его красивом лице, пока она, перебирая старые струны, извлекала из них аккомпанемент к печальным мелодиям Юга.

В половине десятого в столовую вошел Барри и поставил перед Фелицией поднос с графином рома, кувшином воды, сахаром и лимонами. Девушка сказала, что дома всегда ее приятной обязанностью было приготовление пунша для папы, но сегодня вечером мы должны дать ей подробные указания на этот счет, так как она никогда не видела двух джентльменов, имевших одинаковые вкусы. Она похвалила Барри за превосходный подогрев воды и с улыбкой отпустила его.

Мне приятно вспоминать эти маленькие подробности, составившие счастье первого вечера. Оно закончилось сразу же, почти в тот же момент, и никогда не возвращалось ни к одному из нас троих в течение многих недель. Фелиция встала с запотевшим дядиным стаканом пунша в руке.