Нежно влюбленные   ::   Патни Мэри Джо

Оба были в ужасе оттого, что подобное несчастье приключилось именно в их заведении. Когда они вошли, стало видно, что в коридоре за ними маячили еще какие-то личности, но приблизиться ближе не осмеливались.

Глубоко вздохнув, Джерваз произнес самым высокомерным тоном, на какой был способен:

— Поговорим об этом происшествии утром. Не могу же я жениться посреди ночи.

— Да нет, мой красавчик, дело будет сделано именно сейчас, — издевательски молвил викарий, злобно сверкая глазами.

Разумеется, единственной целью этого человека были деньги, но он сумел убедить себя, что его беспокоит лишь чистота нравов. А может, безумец полагал, что его святая обязанность — преследовать неверующих, если к тому же сия обязанность поможет ему избавиться от дочери, которую он глубоко презирал.

— Если вам нужны деньги за то, что я ранил чувства вашей дочери и растревожил ее нервы, то, пожалуйста, я готов заплатить за это, — ухватился за надежду Джерваз.

— Оставь себе свои паршивые деньги, — усмехнулся Гамильтон. — Искупить вину ты сможешь, лишь дав свое имя моей дочери. — Мрачная физиономия викария осветилась злобным удовлетворением. — Конечно, в Англии ты не смог бы жениться на ней сразу — ведь английскую церковь можно назвать Римской Блудницей. Здесь — другое дело! Ты в Шотландии! Никаких тебе запретов, никаких разрешений архиепископа! Эти богобоязненные люди отлично знают меня и станут свидетелями. Уж им-то известно, как я старался сберечь ее невинность. И они понимают: не моя вина в том, что мне это не удалось.

Ночной кошмар становился все страшнее. Отсутствие формальностей уже много лет привлекало в Шотландию любовников и влюбленных, которые могли здесь без лишнего шума сочетаться узами брака. По древней традиции мужчина и женщина могли стать мужем и женой, просто объявив об этом при свидетелях, а уж присутствие викария и вовсе делало эту процедуру законной.

Но не только законность волновала Джерваза. Считалось, что священнослужители принадлежат к высшему классу, а их дочери, достигшие брачного возраста, объявлялись чуть ли не святыми. Не важно, что ему подстроили ловушку, теперь выйти из создавшегося положения можно лишь одним способом.

В борьбе между яростью, смущением и непреклонным чувством долга победило последнее.

Джерваз так и не смог никогда вспомнить всех подробностей последующей за скандалом церемонии.

Держа в руке свечу, Гамильтон по памяти произнес слова свадебного обряда, замешкавшись лишь на одно мгновение — чтобы уточнить имя жениха. Невеста оставалась в постели — то ли из скромности, то ли находясь в истерике, а Джерваз — хмурый, полуобнаженный — стоял в дюжине футов от своей нареченной, прислонившись спиной к стене.

Мэри Гамильтон едва слышным голосом торопливо бросала ответы на вопросы своего отца. Хозяин гостиницы с женой переминались с ноги на ногу, моля Бога, чтобы все поскорее кончилось и забылось и чтобы добрая репутация их гостиницы не пострадала.

После церемонии Гамильтон с такой быстротой принес перо, чернила и брачный контракт, что подозрения Брэнделина о заранее спланированном мероприятии только утвердились. Богатый голубок попался в клетку.

Когда все было кончено, глаза викария засияли торжеством.

— Желаю тебе хорошо развлечься с этой сучонкой, Брэнделин. — Облизнув губы и еще раз довольно усмехнувшись, негодяй удалился.

Не успела дверь за ним закрыться, как Джерваз крикнул Хейзу:

— Разбудите моего слугу — пусть немедленно приготовит лошадей и соберет вещи. Мы едем через час.

Хозяин уставился на молодого джентльмена с таким видом, словно его приказ лишь подтверждал его безумие. Тем не менее он послушно кивнул и пробкой выскочил из комнаты.