Нежный негодяй   ::   Бартелл Линда Ланг

До него доносился приглушенный шум голосов, но никто не приблизился, когда он остановился у фургона. Лай собаки, хныканье ребенка, шорох крыльев летучей мыши, промелькнувшей в листве деревьев, — все смешалось в единый шум. Дюранте де Алессандро, принц Монтеверди, поднялся по ступенькам, постучал в открытую дверь фургона и вошел, услышав приглашение Маддалены.

Он приехал, как и обещал, один не только потому, что должен сам увидеть мальчика, но и не хотел вызывать подозрения ни в отношении цыганки, ни в отношении ребенка.

На другой стороне табора кто-то затянул грустную любовную песню. Приглушенные мелодичные жалобы влюбленного вплывали через открытую дверь. Песню поддержали.

Несмотря на музыку, Данте ощущал вокруг себя некоторую настороженность. Однако молча ждал. Наконец Маддалена заговорила:

— Ты пришел увидеть мальчика, principe?

Данте кивнул.

Он будто снова переживал ту же сцену, что и три месяца назад, глядя, как мерцание огня играет ее чертами, отбрасывает тени на лицо и высвечивает пронзительную голубизну глаз. Странные глаза для цыганки, подумал Данте. По большей части они все смуглые и темноглазые. Однако, принц знал по опыту, в каждой человеческой расе встречаются отклонения — из-за каприза природы или смешения крови…

— Мой голубоглазый отец не цыган, он один из ваших, — неожиданно сказала Маддалена, словно читая его мысли. Потом слегка наклонилась вперед. — Ты согласился хранить тайну, si? Если так, тогда посвященных в нее будет четверо.

— Пятеро. Я ничего не скрываю от Карессы. Ей можно доверять.

Цыганка неохотно кивнула.

— Мне с трудом верится, что ты рассказала бы мне об этом, если бы не случай с Аристо.

— Так сказали звезды… ты все равно узнал бы, так или иначе. Я просто ждала нужного знака, principe.

В этом Данте не был уверен, но оставил свои мысли при себе.

— Где мальчик?

— Он не должен знать. Что хорошего, если ребенок будет желать недостижимого?

— Человек сам определяет свою судьбу и может стать таким, каким хочет.

— Может быть, но мальчик никогда не узнает. Ты уже поклялся в этом, Leone [6] — для выразительности Маддалена употребила старое прозвище, вероятно, чтобы напомнить о его репутации.

Цыганка повернула голову и что-то тихо сказала на своем родном языке.

Некоторое время были слышны только потрескивание жаровни да тихая, далекая песня. Затем из темноты появился маленький мальчик. На вид ему было лет пять, как и сказал Аристо, и когда малыш встал рядом с Маддаленой, у Данте перехватило дыхание. Ему показалось, что перед ним пяти-шестилетний Джулиано де Медичи.

Страшное волнение охватило Данте. Мальчик был так же красив, как Джулиано, даже еще красивее.

— Родриго, пожелай доброго вечера il principe, — мягко сказала бабушка.

Мальчик смотрел на раскаленную жаровню, длинные ресницы отбрасывали тень на нежную кожу.

Затем он медленно поднял глаза на гостя. Даже в полумраке Данте заметил, что глаза у него голубые, как лазурит, такие же, как у Маддалены. Под копной непослушных волос черты лица несли ту ясную красоту детства, которая обещала еще больше расцвести в зрелом возрасте.

«Должно быть, его мать была потрясающая красавица», — подумал Данте. Неудивительно, что беззаботный весельчак Джулиано любил ее… одну ночь или дольше.

— Buona sera [7] , principe, — робко пробормотал мальчик, чертя босой ногой узор на коврике. Но его глаза с любопытством смотрели на принца.

— Buona sera a te, — ответил тот, с трудом приходя в себя и улыбаясь. Он протянул руку. — Подойди ближе, nino, чтобы мы могли получше познакомиться… si?



Глава 1



Монтеверди, 1491 г.



— Пронзи его!

Укрывшись за деревьями, Родриго да Валенти наблюдал за происходящим на поляне. Опасаясь, что не сможет ускользнуть незаметно, он в то же время не мог оторвать глаз от захватившего его зрелища.