Ночь, которая решила все   ::   Смит Карен Роуз

Оливия несколько секунд неотрывно смотрела на кольцо, затем обвила его шею руками.

— Я люблю тебя, Лукас Хантер.

— И я люблю тебя, Оливия Хантер.

Она подняла лицо и подставила ему губы для поцелуя, тем самым как бы заново давая обещание любить, почитать и заботиться о нем вечно.



ЭПИЛОГ

В конце апреля пейзаж Флагстаффа выглядел совсем иначе; всюду чувствовалась весна: зеленые листочки, земля, приготовившаяся к рождению новой жизни. Мим и Уатт уже несколько недель пытались выманить Лукаса и Оливию к себе в гости. В эти выходные, на ранчо, Лукас решил задать своей жене очень важный вопрос. И каким бы ни был ее ответ, он сделает так, как она захочет. Потому, что для него нет ничего важнее ее счастья… и счастья их ребенка.

Играя с тремя мальчиками в настольную игру, Лукас наблюдал, как Оливия, сидя у камина с Руссом на коленях, читает ему сказку. Лукас живо представил, как она читает их ребенку, свернувшемуся калачиком у ее груди. По его настоянию на этой неделе она еще раз прошла ультразвуковое обследование, и они выяснили, что никаких последствий ее падения нет. На этот раз их ожидал сюрприз: они увидели и услышали биение маленького сердечка. Лукас смотрел на это чудо, и его переполняла радость. Эта женщина принесла в его жизнь столько радости, сделала ее гораздо богаче и ярче.

Хотя Лукас и Оливия до сих пор предпочитали проводить все свободное время наедине, ее друзья, Синди и Кайл, однажды пригласили их на вечеринку. С тех пор ее друзья стали более дружелюбно относиться к Лукасу. Особенно после того, как они объявили, что Оливия беременна. К радости Оливии, Лукас даже провел пару вечеров со Стенли в тире!

Тревор сделал последний ход в игре и, довольный, объявил:

— Я выиграл!

Лукас похлопал его по плечу:

— Молодец, брат!

— Мы поедем завтра на прогулку, до того как вы уедете? — спросил Джерри.

— Посмотрим, ответил ему Лукас, подмигнув.

— Я хотел бы, чтобы Оливия поехала с нами. — Тревор оглянулся на нее. — Но так как она беременна и все такое, ей нужно быть осторожной.

Лукас кивнул:

— Ты совершенно прав.

И все же выбор оставался за ней. Она уже объявила Лукасу, что после рождения ребенка хочет взять отпуск как минимум на шесть недель, а затем, если получится, будет работать дома. Ему понравилась эта мысль, и он понял, поверил, что она вполне может быть одновременно и мамой и адвокатом.

Дверь на кухню распахнулась, и Уатт позвал:

— Время перекусить. Мим вынимает печенье из духовки.

Курт и Джерри вскочили на ноги. Русс соскользнул с колен Оливии и бросился за всеми на кухню.

Она засмеялась:

— Видимо, печенье Мим куда важнее, чем конец сказки.

Тревор остался, и Лукас понял: он хочет что-то сказать.

Уставившись в игральную доску, мальчик пробормотал:

— Мне, наверно, скоро придется отсюда уехать. Лукас и Оливия обменялись взглядами, и она поднялась со стула:

— Пойду посмотрю, не нужна ли моя помощь на кухне.

Но Тревор остановил ее:

— Подожди. Я хочу спросить вас обоих кое о чем. Она села рядом с ним на софу.

— После того, как у вас родится ребенок, вы будете приезжать сюда? — поинтересовался Тревор.

— Конечно, — ответила она с улыбкой.

— Мим сказала, что даже после того, как я вернусь к маме, я смогу приезжать сюда, когда захочу. И я хочу видеть вас тоже. И… я еще никогда в жизни не видел близко маленького ребенка.

Лукас усмехнулся:

— Мы тебе это обещаем. Тревор заулыбался:

— Клево! — Тут он вскочил и рванул на кухню за остальными.

Улыбаясь, Лукас заключил жену в объятия. Она поддразнила его:

— Если мы не присоединимся к ним в ближайшие минуты, печенья нам не достанется.

— Зато тебе достанется кое-что лучше печенья, заверил ее Лукас, даря ей долгий, нежный поцелуй, который тут же зажег в них страсть.