Ночной всадник   ::   Дюбэй Сандра

Блисс оказалась узницей в собственных покоях! И, несомненно, будет пленницей сэра Бейзила до тех пор, пока он остается ее опекуном.

2



Старый барон умирал.

Деревянная, крытая соломой хижина в лесу, где старику пришлось провести последние дни, совсем не походила на мощный старинный замок, который барон привык называть своим владением. Крохотная комнатка, где ему предстояло испустить последний вздох, могла бы уместиться в углу любой из огромных замковых спален. Грубо сколоченная кровать, накрытая тощим одеялом, была далека от роскошного ложа с алым, расшитым золотом балдахином, словно земля от небес.

Однако сам барон остался прежним, и во взоре голубых глаз его, обращенных к единственному сыну, читались любовь, печаль… и чувство вины.

Он протянул к сыну дрожащую иссохшую руку, и тот поспешно сжал ладонь отца в своей.

– Прости меня! – еле слышно прошептал старик.

– Отец… – выдохнул молодой человек. Его статная фигура и загорелое лицо составляли разительный контраст с исхудавшим телом и морщинистой кожей старика. – Не разговаривай, пожалуйста, береги силы.

Барон де Уайлд слабо покачал головой и сделал знак другой рукой. Из темного угла неслышно появился старый слуга с выщербленной кружкой в руках. Осторожно приподняв господина, слуга поднес воду к его губам. Барон отпил несколько глотков и повалился на подушку, совершенно истощенный этим усилием.

– Кристофер! – выдохнул он, снова поворачиваясь к сыну. – Я ошибался… тогда, много лет назад… так ошибался! Я видел лишь упадок нравов, царящих при дворе. Я видел королеву, окруженную фаворитами и лицемерными прелатами, – трудно сказать, кто из них был хуже. Видел, что король слаб и не может освободиться от влияния негодяев, прячущих под раззолоченными камзолами свое черное нутро…

– Отец! – взмолился сын. – Пожалуйста, не надо!

Но барон, погруженный в горестные воспоминания, его не слышал.

– Я верил, – продолжал он, – что Англия устала от монархии, при которой любой глупец или негодяй может занять трон и унаследовать власть над страной только потому, что он – сын своего отца.

– Отец, пожалуйста, тебе не нужно оправдываться… – настаивал Кристофер. Он видел, что силы отца тают на глазах.

– Нет, нужно! – возразил барон. На морщинистых щеках его блестели слезы. – Ты должен знать, почему…

Он закрыл глаза и вцепился иссохшей рукой в одеяло.

– Кромвель казался мне порядочным человеком, отважным и честным. Я думал, что он принесет стране порядок, научит людей страху божьему, защитит простой народ, из которого лорды тянули все соки. Тогда я не знал…

Старик вздрогнул: перед глазами его проносились страшные картины войны. Вот «круглоголовые», солдаты Кромвеля, поджигают и разрушают старинные церкви, крича, что обиталищам идолов не место на английской земле. Вот они врываются в города и замки, крушат, жгут, убивают, насилуют. А затем…

Карл Первый был казнен, и Оливер Кромвель принял титул лорда-протектора. Но наступление мира не принесло народу облегчения. В Англии воцарился жестокий пуританский режим. Актеры, музыканты, художники были изгнаны из страны; слуги Кромвеля бросали людей в тюрьмы за модное платье, яркий чепец, цветную ленту в косе; даже улыбка считалась непозволительным грехом.

– А процессы ведьм! – прошептал старик вслух. – Честных англичан обвиняли в колдовстве и сжигали живьем десятками, если не сотнями!

– Но теперь с этим покончено! – возразил сын, стремясь отвлечь отца от тягостных воспоминаний.

– Я не знал, что они хотят убить короля, – продолжал барон. Перед внутренним взором его возник Карл Первый, с гордо поднятой головой всходящий на плаху. – Я думал, его отправят в изгнание, может быть, во Францию.