Показания мальчика из церковного хора   ::   Сименон Жорж

Вот почему жилец из сорок второго дома и слышал, как вы пробежали… Ведь убийца знал, что ты видел его, видел труп, что ты мог выдать его. Поэтому-то он и бросился вслед за тобой…

— Если вы это скажете маме, я…

— Тсс! У меня нет ни малейшего желания рассказывать об этом твоей маме или кому-нибудь другому. Видишь ли, дружок, я буду говорить с тобой как с мужчиной… Убийца, бесспорно, сообразителен и наделен большим хладнокровием — ведь он успел чуть ли не мгновенно убрать труп, не оставив на месте ни малейшего следа… Естественно, он не мог допустить такую глупость — позволить тебе, очевидцу, убежать.

— Не знаю…

— Зато я знаю. По долгу службы я обязан это знать. Самое трудное — не убить человека, а скрыть следы преступления. И труп таинственно исчез. Да, да, исчез, хотя ты его видел… и даже видел убппцу… Очевидно, убийца обладает властью. И большой властью… Рискуя головой, он не отпустил бы тебя просто так.

— Я не знал…

— Чего не знал?

— Не знал, что это так важно.

— Да это вовсе и не важно, раз зло теперь устранено.

— Вы его арестовали?!

Сколько надежды было в этих словах!

— Разумеется, его скоро арестуют… Сиди… не болтай ногами…

— Больше не буду.

— Прежде всего, если б вся эта сцена произошла перед окнами судьи, то есть как раз на середине улицы, ты бы успел осознать то, что произошло, и сразу же убежал бы… Вот единственная ошибка, которую преступник допустил, хоть он и очень хитер.

— Как вы догадались?

— Я не догадался. Я сам был певчим и тоже бегал к шестичасовой мессе… Ты не мог пробежать сотню метров по улице, не заметив издали трупа. Итак, труп лежал ближе, гораздо ближе, прямо за углом…

— На пять домов дальше.

— Ты думал о другом, в частности о своем велосипеде, и, может быть, прошел двадцать метров, ничего не замечая…

— Просто немыслимо, что вы все знаете…

— А увидев, помчался к площади Конгресса, чтобы добраться до больницы по другой улице… Убийца побежал за тобой…

— Я думал, что умру от страха.

— Он схватил тебя за плечо?

— Он схватил меня за плечи обеими руками… Я вообразил, что он собирается меня задушить…

— Он велел тебе сказать…

Мальчуган тихо плакал. Был он мертвенно-бледен. По щекам медленно катились слезы.

— Если вы расскажете маме, она будет попрекать меня всю жизнь. Она вечно меня укоряет…

— Он приказал тебе говорить, что все это случилось не там, а гораздо дальше.

Верно?

— Да.

— Перед домом судьи?

— Я сам выдумал, что перед домом судьи, — ведь я всегда показывал ему язык… А этот тип велел мне говорить, что труп лежал на другом конце улицы. И еще… что он якобы убежал по направлению к казарме.

— Вот так бы и осталось нераскрытым преступление, потому что никто тебе не поверил, потому что не обнаружили ни преступника, ни трупа и вообще никаких следов… Ведь твой рассказ казался чистой фантазией.

— Ну, а вы?

— Я не в счет. Помог случай — я был певчим, потом сегодня у меня поднялась температура… Чем же он пригрозил тебе?

— Сказал, что если я не расскажу все так, как он хочет, то, несмотря на полицию, обязательно разыщет меня и удушит, как курчонка.

— Ну, а дальше?

— Спросил, чего бы мне хотелось…

— И ты ответил: велосипед.

— Откуда вы знаете?

— Я же говорил тебе, что тоже был певчим…

— И вы мечтали о вело?

— И о вело, и о многом другом, чего мне так и не довелось иметь. А почему ты заявил, что у него светлые глаза?

— Не знаю… Я не видел его глаз; он был в больших очках. Но мне не хотелось, чтобы его нашли.

— Из-за велосипеда?

— Пожалуй… Вы скажете об этом маме, правда?

— Не бойся, не скажу ни маме, ни кому другому… Ведь мы с тобой друзья. Ну-ка, передай мне табак и не говори мадам Мегрэ, что за это время я выкурил три трубки.