Обещание страсти   ::   Стил Даниэла

«Мелочью» была депрессия, которую пережила Кизия, когда молодой человек женился на своей кузине; «мелочами» считались и другие пристрастия Кизии люди, страны и увлечения. Возможно, в чем-то Хилари права — со временем все проходило само собой. Но, пока «мелочи» длились, разбираться с ними приходилось Эдварду. К тому времени, когда Кизии исполнился двадцать один год, Эдвард уже нес это бремя на своих плечах долгие двенадцать лет. Драгоценное бремя.

— Кизия, ковер в офисе ты уже истоптала до дыр, но так и не посвятила меня в свои таинственные планы. Как насчет того, чтобы прослушать курс по журналистике в университете Коламбии? Тебе это интересно?

— Честно говоря, да. Эдвард, я собираюсь поступить на работу.

— Любопытно.. — Он не сумел скрыть, что насторожился. «Господи, сделай так, чтобы это была какая-нибудь благотворительная организация». — Пожалуйста. И куда же?

— Хочу работать в газете, а по вечерам изучать журналистику. — В глазах Кизии читался отчаянный вызов. Она знала, что скажет Эдвард. И почему.

— Думаю, гораздо разумнее будет окончить курс в Коламбии, получить магистерскую степень и"уж потом поступать на работу. Так логичнее и смысла больше.

— А когда я получу магистерскую степень, какую газету ты мне посоветуешь, Эдвард? Может, ежедневник «Дамские моды»? — спросила девушка сквозь слезы разочарования и гнева.

О Боже, опять проблемы. С каждым годом она делается все упрямее. Точь-в-точь отец.

— А в какую газету ты собралась, Кизия? В «Голос деревни» или в «Колючку Беркли»?

— Нет. В «Нью-Йорк таймс».

По крайней мере у девочки есть вкус. Хоть с этим все в порядке.

— От всей души одобряю, моя дорогая. Думаю, мысль замечательная. Но если ты намерена там работать, полагаю, было бы гораздо лучше сначала прослушать курс в Коламбии, получить магистерскую степень и…

Кизия вскочила с ручки кресла и ехидно осведомилась:

— И вышла бы замуж за кого-нибудь «ужасно милого» из Школы бизнеса? Точно?

— Только если тебе этого захочется. Какая утомительная девчонка. И опасная. Точь-в-точь мать.

— Этого мне не захочется. — Она гордо вышла из офиса.

Впоследствии Эдвард узнал, что Кизия уже устроилась на работу в «Таймс» и продержалась там ровно три с половиной недели.

Случилось именно то, чего он боялся. Она снова стала притчей во языцех, будучи одной из пятидесяти самых богатых женщин мира. Каждый день в какой-нибудь газете появлялась заметка о Кизии, фотография или что-нибудь из ее высказываний. Светские репортеры неустанно преследовали ее. собирая материал любого свойства и характера. Особенно усердствовали «Дамские моды». Это стало продолжением кошмара — вечеринка по случаю четырнадцатилетия, куда ворвались фотографы. Вечер в опере вдвоем с Эдвардом во время рождественских каникул — ей тогда исполнилось пятнадцать — превратился из-за них в нечто совершенно ужасное. Омерзительные намеки о характере их отношений. Несколько лет после этого они нигде не показывались вместе… Постоянная борьба с фотографами и репортерами не всегда заканчивалась успехом. Кизия боялась ходить на свидания, а если шла, то потом горько сожалела об этом. В семнадцать лет она боялась своей известности больше, чем чего бы то ни было на свете, в восемнадцать — возненавидела ее. Возненавидела из-за уединенной жизни, которую вынуждена была вести, из-за того, что постоянно приходилось прятаться и проявлять благоразумие, осмотрительность. Нелепо и неестественно для девушки ее лет выдерживать подобный образ жизни, но Эдвард ничего не мог поделать, чтобы облегчить ее страдания. Кизия вынуждена была жить в соответствии с давно установленными правилами, с каким бы трудом это ни давалось.