Покойный г-н Галле   ::   Сименон Жорж

Пройдя немногим более двух километров, Мегрэ отыскал виллу "Маргаритки", причудливую постройку в английском стиле со стеной, разделанной рустами и отделявшей сад от леса, которому суждено было простоять еще всего несколько лет.

В окне второго этажа виднелась кровать со скатанным матрасом. Одеяла проветривались на подоконнике.

Он позвонил. Пока служанка лет тридцати разглядывала его в дверной глазок, раздумывая, открывать или нет, Мегрэ успел надеть пиджак.

- Можно видеть госпожу Галле?

- А кто вы?

Тут из глубины дома донесся голос: "Что там такое, Эжени?" - и на крыльце показалась г-жа Галле собственной персоной. С надменным видом она ждала объяснений от непрошеного посетителя.

- Вы что-то уронили, - нелюбезно заметила она, когда Мегрэ, забывшись, снял шляпу и оттуда выпал носовой платок.

Он поднял его, пробормотав что-то невразумительное, и представился:

- Комиссар Мегрэ из первой опербригады. Я хотел бы поговорить с вами, сударыня.

- Со мной? - и повернувшись к служанке, она отчеканила: - А вы-то чего ждете?

У Мегрэ сразу же сложилось свое мнение о г-же Галле: откровенно несимпатичная особа лет пятидесяти. Несмотря на раннее время, на жару, на отсутствие соседей, она была в лиловом шелковом платье, а из тщательно уложенной прически не выбивалась ни одна прядь, и, наконец, на шее у нее, на груди и на руках блестели золотые цепи, броши и кольца.

С явной неохотой она провела Мегрэ в гостиную. По дороге, заглянув в приоткрытую дверь, он увидел белоснежную кухню со сверкающей алюминиевой и медной посудой.

- Я могу натирать пол, мадам?

- Разумеется. Начинайте.

Служанка исчезла в соседней комнате-столовой и принялась натирать паркет воском. По дому разнесся сильный запах скипидара.

В гостиной повсюду лежали вышитые салфеточки. На стене висела увеличенная фотография высокого худого мальчишки с острыми коленками и неприятным лицом, в костюме для первого причастия. На пианино стояла фотография поменьше, на ней был запечатлен мужчина в мешковатом пиджаке, с пышными волосами и бородкой с проседью.

У него было такое же продолговатое лицо, как у мальчика. Еще одна деталь поразила Мегрэ - он даже не сразу понял, что именно, - неестественно тонкие губы, которые, казалось, делили лицо на две части.

- Ваш муж?

- Да, мой муж! Я хочу знать, что здесь потребовалось полиции.

В течение последовавшего разговора Мегрэ то и дело переводил взгляд на портрет; по сути, это была его первая встреча с покойным.

- Должен сообщить вам, сударыня, неприятное известие... Ваш муж в отъезде, не так ли?

- Да! Продолжайте. Он?..

- Произошел несчастный случай. Скорее, не совсем несчастный случай... Наберитесь мужества...

Она сидела перед ним очень прямо, положив руку на круглый столик, уставленный фигурками "под бронзу". Лицо ее оставалось суровым, недоверчивым, и только пухлые пальцы выдавали волнение. Почему Мегрэ пришло в голову, что в молодости она, наверное, была худой - может быть, даже очень худой - и располнела только с годами?

- Ваш муж убит в Сансере, в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое. И мне выпала тяжкая обязанность...

Комиссар повернулся к портрету и спросил, указывая на мальчика, принявшего первое причастие:

- У вас есть сын?

Казалось, еще мгновение - и г-жа Галле утратит суровость, которую, вероятно, считала неотъемлемой частью собственного достоинства. Она ответила, едва шевеля губами:

- Да, есть.

И тут же добавила с торжеством в голосе:

- Вы сказали, в Сансере, не так ли? Сегодня у нас двадцать седьмое. Значит, вы ошиблись. Подождите...

Она прошла в столовую, и через открытую дверь Мегрэ увидел, как служанка, ползая на коленях, натирает пол. Вернувшись в гостиную, г-жа Галле протянула комиссару почтовую открытку.

- Это открытка от моего мужа.