Покойный г-н Галле   ::   Сименон Жорж

Вместе с капиталом его любовницы это составляет сто пятьдесят тысяч. А ему нужно пятьсот, чтобы переехать в деревню, как ему советуют врачи. Вы же сказали, господин Сент-Илэр: "Невероятно!" Нет преступления. Нет обвиняемого. Некого сажать в тюрьму, разве что моего самоубийцу за шантаж легитимистов, не приди ему в голову удачная мысль скрыться от правосудия под очень простым строгим надгробным камнем, не слишком дорогим, но изысканным, на кладбище Сен-Фаржо. Разрешите, я прикурю. Не бойтесь, теперь можете действовать левой рукой. Сейчас больше нет причин отказываться от удовольствия организовать в Сансере футбольный клуб. Вы станете его почетным президентом.

Внезапно лицо комиссара изменилось, он медленно отчеканил:

- Убирайтесь!

- Но я...

- Убирайтесь!

Сент-Илэр завертелся на месте, не зная, что сказать, и, наконец, выдавил:

- Мне кажется, комиссар, вы преувеличиваете, и если...

- Не через дверь. Через окно. Вы знаете дорогу, правда?

Держите, вы забыли свой ключ.

- Когда вы успокоитесь, я вам...

- Договорились. Вы пришлете мне ящик того пенистого вина, которым вы меня угощали.

Сент-Илэр не знал, улыбнуться ему или испугаться.

Мегрэ тяжелой походкой приближался к нему, и он инстинктивно отступил к окну.

- Вы мне не дали вашего адреса.

- Я пошлю вам открытку. Гоп-ля! А вы в хорошей форме для своего возраста.

Он резко захлопнул окно и остался один в номере, освещенном яркой электрической лампочкой.

Кровать была в том же виде, как в тот день, когда Эмиль Галле вошел в эту комнату. Черный костюм из прочного сукна понуро висел на вешалке.

Мегрэ нервно схватил фотографию, стоявшую на камине, сунул ее в желтый конверт со штампом отдела идентификации и надписал адрес г-жи Галле.

Часы показывали начало одиннадцатого. Парижане, приехавшие на машинах, шумели на террасе, где работал портативный патефон.

Они жаждали танцев. А г-н Тардивон, раздираемый почтением к роскошным автомобилям и состраданием к протестам уже улегшихся спать постояльцев, вел переговоры с вновь прибывшими, пытаясь перевести их в зал.

Мегрэ прошел по коридору, пересек кафе, где какой-то коновод играл на бильярде со школьным учителем, и вышел на террасу в тот момент, когда какая-то пара, танцевавшая фокстрот, вдруг остановилась.

- Что говорит хозяин?

- Что постояльцы уже спят. Он просит, чтобы мы не так шумели.

Светились два фонаря на висячем мосту, и порой в воде Луары поблескивали огоньки.

- Значит, нельзя танцевать?

- Только не на террасе.

- А здесь было бы так романтично!

Тардивон с сочувствием прислушивался к этому диалогу и, вздыхая, разглядывал автомобили своих привередливых клиентов: затем он заметил Мегрэ.

- Я накрыл вам в маленькой гостиной, комиссар. Итак, что нового?

Патефон все еще работал. Из окна второго этажа женщина в ночной рубашке с оборками смотрела на непрошеных гостей и кричала мужу, который, вероятно, лежал в постели:

- Да спустись же ты, заставь их замолчать! Спать не дают.

Другая пара - наверное, продавец из универмага и машинистка наоборот, защищала приехавших автолюбителей в надежде познакомиться с ними и провести не такой, как обычно, скучный вечер.

- Я не буду ужинать, - заявил Мегрэ. - Пусть мой багаж доставят на вокзал.

- К поезду одиннадцать тридцать две? Вы уезжаете?

- Уезжаю.

- Но может быть, вы что-нибудь выпьете? У вас есть, по крайней мере, проспект нашего отеля?

Тардивон вытащил из кармана проспект с видом гостиницы, изготовленный с десяток лет назад, если судить по плохой репродукции.

На картинке был изображен отель "Луара" с поднятым над вторым этажом флагом и террасой, запруженной клиентами.

Тардивон во фраке улыбался, стоя на пороге, а официантки с подносами в руках замерли перед объективом.