Одиль   ::   Кено Реймон

– Не уезжаете из Парижа?

– Зачем же мне уезжать из Парижа?

– Я вот еду в Грецию.

– Какая странная идея.

– Это не идея, а представившийся случай.

– Не питаю никакой охоты к осмотру развалин.

– А я все-таки собираюсь на них взглянуть. Вы не любите путешествовать?

Я колебался.

– Я хотел вам ответить: «Я ничего не люблю», но решил, что это слишком претенциозно. Мои родители много путешествовали, – прибавил я, – они брали меня с собой; я почти не помню эти поездки. Единственное путешествие, которое можно было бы записать на мой счет, это военные операции – странный способ увидеть страну.

– Марокко?

– Да. Там было что-то, что меня потрясло или, лучше сказать, дало толчок, что-то, чего я не понял, что-то, что не развилось, но живет во мне, теплится, как светильник, которого не затушит никакой ветер. Там началась моя жизнь. Я родился в сапогах и с феской на голове, я никогда вам этого не рассказывал? Ведь нет? Впрочем, я никому этого не рассказывал, разве только Одиль.

Я остановился: «Зачем я столько всего наговорил?» Но разве Венсан не был моим другом, так же как Одиль? Я задумался над тем, что она мне сказала, когда я поведал ей тайну своего рождения в один из дней нашей первой зимы. Вероятно, раз я родился, значит, я и умру, но возможно ли, чтобы я умер в ТОЙ жизни?

– Замечтались? – спросил Венсан.

Должно быть, он считал, что я думал об Одиль, но я думал только о себе.

– Прошел дождь, – вновь заговорил я, – и я шлепал по лужам. Облака плыли туда, куда их гнал ветер. Там сидел араб – он был один, и он смотрел на что-то, чего я не мог видеть. Вода отражала небо. Это происходило на дороге, что ведет от Бу Желу к Бад Фету вдоль городских стен. Вы знаете Марокко?

– Да, но не знаю Грецию.

– В Марокко нет развалин, за исключением тех, что раскапывают французы – удовольствия ради.

– Я надеюсь, что в Греции нет развалин. Вы не хотите поехать со мной, чтобы мы вместе убедились в этом?

– Вы хотите, чтобы я поехал в Грецию?

– Я не хочу: я приглашаю. Я вас приглашаю от имени Агростиса.

– Почему он меня приглашает?

– Вероятно, вы ему симпатичны. Он повезет нас туда на машине, мы проедем через всю Европу – чудесное путешествие! Две недели погостим у него в Глифаде. Это около Афин, на берегу моря. После чего он поедет в Египет к своим родителям, а мы… мы будем делать, что захотим. Кажется, для того, чтобы там жить, много денег не нужно. Съездим на острова, потом вернемся, как сможем. Билет на пароход стоит недорого – и вот мы уже снова в Марселе. Что вы на это скажете? Ваш дядя наверняка выдаст вам небольшой аванс. И не забудьте, что Агростис вас приглашает.

Я не очень хорошо понимал, что этот молодой человек мог ожидать от моего общества. Я его едва знал.

Через неделю я поджидал Одиль на террасе кафе, чтобы сообщить ей о своем отъезде.

– Ну, что же случилось? – спросила она меня ироничным и тревожным тоном.

– Ничего страшного. Я только хотел попрощаться с вами перед отъездом. Я еду в Грецию, – объявил я, очень довольный собой.

С минуту она молчала, потом сказала, что это, должно быть, будет прекрасное путешествие и что ей жаль, поскольку она не может поехать вместе со мной.

– Вы не можете, в самом деле? – сказал я, как будто бы до этого приглашал ее.

Она смотрела на меня, я повернул голову и увидел, как она печальна, не опечалена, а именно печальна. Я покраснел.

– Почему мы больше совсем не видимся? – спросила она.

Я сдержался, чтобы не сказать: «Такова жизнь». Все-таки я был не настолько глуп, чтобы ответить ей «такова жизнь». Она положила свою руку на мою и снова спросила: «Почему?» На ее руке была перчатка, мне это показалось необычным. Я расценил перчатку как вызов. Я сказал:

– Не знаю.

Я в самом деле не знал, что сказать.