Огненный дар   ::   Кренц Джейн Энн

 — Твои ласки поистине волшебны!

— Тебе спасибо, — смущенно пробормотала она. — Я всему научилась от тебя.

— Помни только одно, — выдохнул он, чувствуя, что жажда обладания вот-вот захлестнет его с головой. — С другим у тебя так не получится.

— Правда? А я-то думала, ночью все мужчины одинаковы.

— Ерунда. Вранье. — Джонас медленно раздвинул ей ноги в поисках горячего, влажного лона. — Верити, я не шучу. То, что происходит между нами, ни с кем больше не повторится. А иначе почему, спрашивается, ты до встречи со мной избегала мужчин?

Он в темноте уловил ее улыбку.

— Но ты ведь сам не раз давал мне понять, что во всем виноваты мой острый язычок и невыносимый характер. Кто еще, кроме тебя, смог бы это вынести?

Джонас усмехнулся:

— Ну, это всего лишь одна из причин. Главное же в том, что ты ждала именно меня и только потому оставалась одна. Поверь мне, это так. Тебе повезло, что я решил не обращать внимания на шипы и колючки, раз уж захотел добраться до розы.

— Джонас, ты слишком высокого мнения о себе.

— Мужчина должен гордиться своими завоеваниями. А укрощение строптивой — чем не подвиг?

В наши дни не много найдется способных на такое. Секрет этого искусства безвозвратно утерян.

— Неужели?

— Угу.

Он медленно заскользил вниз, наслаждаясь пьянящим ароматом ее тела по мере продвижения к цели. Наконец Джонас устроился между ее бедер, приподнял ей ноги и положил их себе на плечи. Затем осторожно коснулся пальцами лона и потянулся к нему губами.

— О Джонас!

Своими острыми ноготками она вонзилась ему в спину, в то время как он припал к ее влажной, пряной плоти. Он слышал прерывистый стон наслаждения и упивался осознанием собственного опыта и умения.

То, что под его прикосновениями Верити из независимой и упрямой недотроги превращалась в соблазнительную колдунью, которой нужен был он и только он, всегда разжигало в нем первобытную страсть. Она трепетала в его руках, и Джонас желал, чтобы этот миг длился вечно. Только рядом с ней он ощущал себя по-настоящему мужчиной, она пробуждала в нем никогда прежде не изведанные чувства.

Он еще глубже зарылся в нее, сходя с ума от аромата женской страсти. Верити конвульсивно царапала его; сегодня ночью она, кажется, собирается оставить любовные отметины на его теле.

Джонас еле сдерживался. О эти хриплые вскрики наслаждения! Он снова и снова ласкал самые укромные уголочки ее плоти, пока узелок ее страсти не превратился в тугой трепещущий бутон.

Больше ждать Джонас не мог. Почувствовав, как она напряглась, он рванулся вверх. Верити же потянулась, прижалась к нему и обвила его ногами. Он, как слепой котенок, тыкался ей в лицо, наконец, отыскав ее губы, впился со всей страстностью, на которую только был способен, приходя в исступление оттого, что на губах его еще сохранился вкус ее страсти.

— Обними меня! — хрипло выдохнул он. — Обними покрепче, Верити. — Точно так он говорил ей, когда выпускал на свободу таинственную силу, позволяющую ему заглядывать в прошлое. Она была нужна ему и тогда, когда его обступали тени минувшего, и теперь, когда им полностью овладела страсть.

— Да, Джонас, да!

Он медленно, с силой вошел в нее. Ему хотелось еще раз ощутить ее упругую шелковистую плоть. И снова, в который раз, поразился тому, с какой готовностью она отвечает на его ласки. Под его настойчивым, ощутимым нажимом влажные ножны стали горячими, затем раскрылись, и он проник глубоко внутрь, окруженный со всех сторон ее теплом.

Оба они потеряли счет времени, и, лишь ощутив судорожное биение девушки, Джонас бросился в бушующее море страсти.

Пик наслаждения последовал сразу же. Из груди его вырвался хриплый крик триумфа и удовлетворения, и он в изнеможении рухнул на постель.