Огни Парижа   ::   Картленд Барбара

Я думаю, вам лучше войти и подождать, – сказал он как-то неуверенно.

Что за странный дом, где спят допоздна, подумала Линетта. К тому же странно, что слуга назвал Мари-Эрнестину «мадемуазель д'Антиньи». Только аристократические фамилии имеют приставку «де», так что здесь, вероятно, какая-нибудь ошибка.

Линетта нерешительно вошла в вестибюль. Стены его были увешаны гобеленами, на полу стояли экзотические растения в огромных фарфоровых вазах, с потолка свешивалась хрустальная люстра, а на красного дерева дверях висели тяжелые портьеры из синего бархата.

Слуга провел девушку в небольшую гостиную, отделанную в восточном стиле. На низеньких столиках, инкрустированных серебром и перламутром, Линетта заметила золотые сигаретницы и разнообразные мундштуки.

О мундштуках она знала из книг, но никогда раньше их не видела.

В гостиной стоял сильный табачный запах, и Линетта поняла, что здесь обычно курят.

– Если вы будете любезны подождать, – обратился к ней лакей, – я узнаю у горничной, когда мадемуазель может проснуться. Надеюсь только, что я не получу выговор за то, что пустил вас.

– Я тоже надеюсь, – пролепетала Линетта.

Было что-то невероятное в том, что с ней обходились как с гостьей хозяйки дома, а не с приятельницей одной из служанок.

У девушки мелькнула мысль, что за годы, проработанные в этом доме, Мари-Эрнестина могла занять в нем привилегированное положение, но она тут же напомнила себе, что Мари-Эрнестина не так давно проживает по этому адресу.

Пока слуга отсутствовал, Линетта решила осмотреться. Комната, в которой она находилась, была не похожа ни на одну из тех, что она когда-либо видела в жизни.

Над камином висела большая картина с изображением какой-то, как показалось Линетте, богини. Женщина рубенсовского сложения была обнажена до пояса, а нижнюю часть ее тела прикрывала голубая ткань.

Женщина была очаровательна: с нежно-розовой кожей, трогательным взглядом огромных глаз и полураскрытыми алыми губами.

Приглядевшись, Линетта заметила на раме пластинку с надписью: «Поль Бодри. Кающаяся Магдалина».

Линетта видела множество репродукций знаменитых произведений живописи, дважды была с мадемуазель Антиньи в Национальной галерее в Лондоне, и она сразу поняла, что картину писал мастер. «Кто же он такой, этот Поль Бодри?» – думала она. Ей не приходилось слышать о нем раньше. Вероятно, он не принадлежит к числу великих живописцев, решила девушка, но, вне всяких сомнений, он превосходно владеет кистью, а его натурщица просто прелестна.

Дверь за спиной Линетты раскрылась.

– Мадам просит вас наверх, – объявил слуга. – Она примет вас.

У Линетты дрогнуло сердце.

Что ж, по крайней мере, ее не прогнали прямо с порога. Значит, Мари-Эрнестина все-таки здесь. Но кто такая мадам? Ее хозяйка?

– Благодарю вас, – ответила она, стараясь не волноваться, и последовала за слугой вверх по лестнице, заметив по дороге, что теперь он был уже в ливрее.

Поднявшись на второй этаж, мужчина открыл дверь.

– К вам молодая особа, мадам, – церемонно доложил он.

Линетта вошла. Спальня походила на изящную бонбоньерку, обтянутую бирюзовым атласом, а кровать под огромным балдахином из голубого шелка напоминала трон среди облаков.

Роскошный ковер из шкуры белого медведя, вазы с цветами, экзотический запах пачулей и амбры – все это так ошеломило Линетту, что на какое-то мгновение она потеряла дар речи.

На кровати под покрывалом из венецианских кружев лежала женщина с золотистыми волосами, белоснежной кожей и прелестных очертаний алым ртом.

Женщина показалась Линетте знакомой, и внезапно ее осенило: перед ней была ожившая «Кающаяся Магдалина» с картины из гостиной внизу.