Огонь желаний   ::   Картленд Барбара

Но и тогда она уступила бы очарованию своего единственного чада. Эммелин, или просто Вада — она предпочитала, чтобы именно так ее называли домашние, — была просто неотразима.

Мать оценивающе смотрела, пока Вада пересекала комнату, неслышно ступая по мягкому ковру. Подойдя к дивану, девушка опустилась около нее на колени.

Матовые светлые волосы цвета пшеницы, которую солнце еще не успело позолотить, были откинуты назад и открывали овальный лоб прелестной формы; ниже в окружении длинных ресниц сияли огромные синие глаза.

Миссис Хольц всегда утверждала, что они достались ее дочери от не столь далекого ирландского предка, который пересек Атлантику в поисках в Новом Свете свободы и, возможно, фортуны.

Глаза Вады ярко выделялись на лице, а совершенной формы лоб и волевой подбородок придавали ее облику достоинство, которое нередко отсутствует у многих красивых женщин.

— Позволь мне остаться с тобой, мама! — умоляла дочь.

Если Вада и была решительной, то ее мать — в еще большей степени. Именно миссис Хольц всегда была в семье направляющей и движущей силой.

Ее муж, один из самых богатых нефтяных королей Америки, правил своей внушительной империей железной рукой. Но дома попадал под каблук своей очаровательной и своенравной супруги.

— Вада, — начала миссис Хольц, — я уже все окончательно обдумала и не собираюсь менять планы, даже из-за своей больной спины, чего бы мне это ни стоило.

— Мы можем отправиться, когда тебе станет лучше, мама. Я не смогу находиться в Англии одна, без тебя.

— А может быть, все к лучшему, — сказала миссис Хольц философски. — Я много об этом думаю и чувствую, что ты будешь вести себя увереннее, если меня там с тобой не будет. К тому же не секрет, что красивые матери склонны затмить своих дочерей! Вада рассмеялась.

— Но мне нравится, когда меня затмевают, мама! И потом, как мне говорить с герцогом? Если ты будешь рядом, то подскажешь нужные слова, те, которые следует сказать.

— Очень важно, чтобы ты твердо почувствовала себя на ногах, — резко произнесла миссис Хольц. — Ведь это не я, а ты собираешься замуж за герцога.

Вада поднялась с колен и села на банкетку перед камином.

Отблески пламени золотыми искорками играли в волосах девушки; ее лицо стало очень серьезно, когда она еле слышно произнесла:

— Я не могу это сделать, мама. Мне очень жаль, но я не могу выйти замуж за человека, которого не люблю.

Миссис Хольц не в состоянии была скрыть свое раздражение.

— Право же, Вада, слишком поздно думать о такой чепухе. Я тебе не раз говорила, что в Америке нет никого, кто был бы тебя достоин и за кого ты могла бы выйти замуж — никого!

В глазах Вады промелькнуло легкое озорство, и с лица мгновенно сошло серьезное выражение.

— Но, мама, у нас такая огромная страна и в ней такое множество мужчин!

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, — раздраженно произнесла миссис Хольц. — В нашей среде я не вижу ни одного молодого человека, который был бы тебе ровней и чье состояние можно было бы сравнить с твоим.

— Вот это истинный ответ, — сказала Вада. — И все-таки, мама, молодые люди считают за честь бывать на балах дебютанток — таких же, как я, девушек, начинающих взрослую жизнь, и многие из них готовы сделать мне предложение.

— Задумайся хотя бы на секунду: если ты примешь предложение одного из тех неоперившихся юнцов, о которых сейчас говоришь, сможешь ли ты когда-нибудь с уверенностью сказать, что он действительно интересовался тобой, а не твоими миллионами?

Вада молчала, а мать продолжала говорить уже тише:

— Я тебе и раньше объясняла, Вада, что невозможно, абсолютно немыслимо отделить человека от того, что он имеет.