Опасная близость   ::   Торнтон Элизабет

Если в теперешнем своем состоянии он посмел бы коснуться ее хоть пальцем, она в единый миг расправилась бы с ним. Всадила бы не задумываясь острый кинжал в грудь. А если б ему и удалось отвести удар, ей стоило только крикнуть, и мгновенно появившийся Хуан сделал бы это за нее. В Испании мужчина рисковал головой, если позволял себе вольности с девушкой.

Черт возьми! Когда это его останавливало?

Она осматривала его раненое плечо, меняла пропитавшуюся кровью и гноем повязку. Он тихо простонал:

– Изабелла? – хотя прекрасно знал, что девушку зовут Каталиной.

Она замерла на мгновение, но, почувствовав, что опасаться нечего, проговорила что-то успокаивающее и стыдливо отвернула простыню, чтобы проверить повязку на бедре. Маркус едва сдерживал улыбку.

Как бы невзначай он обнял ее за талию. Глаза его по-прежнему оставались закрыты.

– Изабелла, любимая… Поцелуй меня.

Считая, очевидно, что он бредит, Каталина взяла чашку с водой, стоявшую рядом на полу, и, одной рукой поддерживая ему голову, поднесла к губам. Маркус медленно, очень медленно отпил из чашки. Ее грудь дышала возле его груди; ладони ощущали тонкую гибкую талию. Он допил воду, и когда она сделала движение, чтобы подняться, крепко стиснул ее и поднял голову. Она застыла от изумления, и Маркус поцеловал ее. Ему, конечно, хотелось поцеловать ее не так, не этим целомудренным поцелуем. Тем не менее он приготовился получить неминуемую пощечину. Когда, однако, удара не последовало, он откинулся на тюфяк и испытующе посмотрел на нее. Ее глаза под тяжелыми веками выражали растерянность. Синие глаза, с удивлением отметил он.

– Каталина… – У него из головы вылетело, что он изображал забытье.

И тогда она ударила его. Маркус застонал, на этот раз непритворно, а она резко высвободилась из его ослабевших рук и отскочила в другой конец комнаты.

Он усмехнулся и осторожно приподнялся на локте.

– Мои извинения, сеньорита. Я принял вас за другую. Понимаете? Мне показалось, что вы Изабелла.

Каталина гневно выпрямилась и обрушила на него поток слов. Когда же он пожал здоровым плечом, показывая, что ничего не понимает, шумно вздохнула и заговорила на ломаном английском:

– Матерь Божья! Это Espania. Испания, сеньор. Если мой брат… если Эль Гранде… никогда не прикасайтесь ко мне, не целуйте. Никогда! Иначе будете жестоко наказаны. Понятно?

Маркус прекрасно понимал, насколько опасен Эль Гранде. Хотя это был совсем еще молодой человек, о нем уже ходили легенды. Одни говорили, что он сын испанского аристократа, другие – что в то время, как французы вторглись в Испанию, он был бедным студентом университета в Мадриде. Его подвиги были предметом гордости испанского простолюдья.

Впрочем, Маркус полагал, что многое в историях о молодом человеке было преувеличено фантазией рассказчиков. Человек не мог быть столь варварски жесток. Несомненно было одно: Эль Гранде, не зная устали, воевал с французами и порою не останавливался перед крайними мерами. Некий французский офицер, желая подрезать Эль Гранде крылышки, отдал приказ расстреливать заложников всякий раз, когда тот нападал на его солдат. Партизанский вожак ответил тем, что стал казнить четырех французов за каждого расстрелянного испанца. В конце концов офицеру пришлось оставить свою затею.

Маркус осторожно сел и послал ей обольстительную улыбку, надеясь смягчить ее. Но безрезультатно.

– Эль Гранде убьет меня? Это вы хотите сказать?

– Убьет! – вскипела Каталина, видя, что он не принимает ее слова всерьез. – Хуже, куда хуже!

– Станет пытать? Вряд ли. Ведь я и в самом деле просто ошибся.

Помолчав, она сказала:

– Это хуже пыток.

Он уловил насмешку в ее голосе и решил подыграть:

– Что может быть хуже пыток?

– Заставит жениться, senor. Это вас не пугает?

– Для этого потребуется священник, сеньорита.

Каталина улыбнулась:

– Si. Да.